Живой Дали
Шрифт:
Мы долго кружили по городу и наконец оказались на окраине Кливленда.
Местные жители, услышав имя Морзе, указали нам на кирпичный домик на пять комнат с небольшим садиком у крыльца.
– Не может быть!
– сказал Дали.
– Рейнольде Морзе - американский миллионер...
И мы закончили хором:
– Богаче самого Рокфеллера.
Я взбежал по ступенькам и позвонил в дверь, ожидая, что нас в очередной раз отправят блуждать в поисках музея. Но зажегся свет, дверь приоткрылась, и глазам предстало удивительное зрелище: Рейнольде Морзе
Он и его супруга вынуждены были устроить Дали импровизированную экскурсию по дому. В холле и в гостиной висели его картины, еще несколько было распределено по разным комнатам.
– Это и есть музей Дали?
– поинтересовался я.
– Еще чего! Конечно нет!
– нервно усмехнулся Морзе.
– Я отвезу вас в музей Дали завтра утром! В это время уже все закрыто!
Человек "богаче самого Рокфеллера" готов был уступить художнику собственную постель. Однако мы не воспользовались его предложением и переночевали в соседнем мотеле.
На следующее утро Морзе повез нас в "музей Дали".
– Дали ведь предупреждал Капитана. Музей обязательно будет огромным, - выговаривал мне художник, пока наш лимузин ехал за мощной машиной Морзе по окраинам города, потом по индустриальной зоне, где заводские трубы выкашливали в воздух клубы черного дыма.
Примерно в середине промзоны мы наконец остановились.
Дали ожидал увидеть большую и красивую вывеску с надписью "Музей Дали", но вместо нее была другая: "Пластиковые изделия Морзе".
Морзе вел нас по своему заводику, а Дали становился все более тревожным. Он никак не мог понять, где же его музей.
– Ну вот мы и на месте!
– объявил Морзе и провел нас сквозь секретариат, где работали машинистки, в небольшую пристройку.
– Музей Дали, прошу вас, господа!
Он включил неоновую лампу, которая сразу же жалобно загудела. Мне показалось, что мы находимся на складе. Дюжина полотен затаилась в унылом зеленоватом свете. Дали остолбенел.
Перед тем как уехать из города, я уговорил мэтра заскочить в музей Изобразительного искусства Кливленда, один из самых известных в США. Дали сразу узнали, и мы получили возможность встретиться с руководством музея. Художника спросили, что привело его в Кливленд. Он похвастался, что приехал посетить музей Дали. Для него оказалось большой неожиданностью, что никто из дирекции ничего не слышал о подобном музее, а тем более о бизнесмене по имени Рейнольде Морзе.
После неудачного визита в Кливленд мы вновь уселись в лимузин и отправились в Нью-Йорк. Дали был в отвратительном настроении и хотел только одного: ехать не по автостраде, а по какой-нибудь другой дороге. Путь, выбранный водителем, оказался намного более приятным, но через каждые полтора метра мы попадали в пробку. Из-за этого мы потеряли несколько часов, и за семьдесят пять километров до Манхэттена Дали проголодался.
Попросив шофера остановиться у небольшого ресторанчика "Casa Mario", я оставил Дали в лимузине и вошел внутрь. Со мной поздоровался невысокий лысый человек с большим носом и испачканными
– Какой сюрприз!
– услышал я по-итальянски.
– Вот настоящий подарок! Господин Дэвид Нивен!
Возможно оттого, что я носил усы, меня часто путали с актером Дэвидом Нивеном. Подобные ситуации всегда смущали меня. Однако я не поправил мужчину, а, сделав непроницаемое лицо, поинтересовался, можно ли поесть в его ресторане.
– Господин Нивен, - воскликнул хозяин заведения, - здесь можно поесть так же хорошо, как в ресторане "Романофф" в Голливуде, где я так часто вас обслуживал!
Квадратные скатерти, бутылки кьянти, запечатанные воском, - ресторан производил приятное впечатление. Я позвал Дали, и мы отведали такой же великолепной еды, какую, вне всякого сомнения, пробовал Дэвид Нивен в голливудском ресторане "Романофф".
В конце ужина мы попросили счет, но нам ответили, что ужин был за счет заведения. По-прежнему улыбающийся Марио, так звали хозяина, подошел к нашему столику. В руках он держал книгу почетных гостей.
– Господин Нивен, - обратился он ко мне на итальянском, - не будете ли вы так любезны расписаться здесь?
– Хорошо, - ответил я ему на том же языке, - но хотя бы из вежливости предложите сначала расписаться господину Дали.
Марио посмотрел на меня, потом на Дали и разразился мощным хохотом.
– О, господин Нивен, - сказал он и хлопнул меня по спине, - вы, вероятно, хотите посмеяться над Марио? Я много раз видел фотографию Сальвадора Дали! Этот человек не Сальвадор Дали, и он не распишется в моей книге. А вы, господин Нивен, вы должны расписаться!
Чтобы не вступать в бессмысленный спор, я расписался в книге именем "Дэвид Нивен", и мы ушли. Дали так никогда и не узнал, что итальянец обвинил его в том, что он не Сальвадор Дали.
В связи с Морзе мне вспоминается еще один вечер, вечер аукциона, проводимого домом "Парк-Бернет" в Нью-Йорке. Десятого марта 1971 года на торги выставлялась знаменитая картина Дали "Открытие Америки Христофором Колумбом".
В то утро, перед началом торгов, я прогуливался по галерее особняка, в котором проходил аукцион, и с ужасом узнал, что такая значимая для творчества Дали работа оценена всего лишь в двадцать семь тысяч долларов. В те времена обычная литография с ограниченным тиражом удостоилась бы большей суммы.
Итак, я был свидетелем явной несправедливости. Возникла необходимость в немедленном вмешательстве, иначе на моих глазах обесценилась бы важная часть творчества художника.
Перебрав все возможные варианты, я попросил близкую подругу, Кармен Делл'Орефис, одну из давних натурщиц Дали, помочь мне поднять цену. В распоряжение аукционного дома "Парк-Бернет" я предоставил заверенный банком чек на сумму в сто тысяч долларов и попросил оценить полотно в ту же сумму.
Благодаря моей тайной манипуляции стоимость "Открытия Америки" достигла ста тысяч долларов.