Живые нити
Шрифт:
«Ну вот мне снова предложили „дружить“ с главой преступной группировки, наверняка предполагая особые привилегии и услуги с моей стороны», — саркастически поздравил себя Алек.
В кармане трепыхнулся колокольчик, и это было очень вовремя.
— Вам пора.
Яннис склонил голову, то ли соглашаясь, то ли насмешливо кланяясь, и, не скрываясь, вышел из переулка. Алек перехватил транспарант и побрел следом, не слишком быстро, но и не упуская его из виду.
Яннис не торопился. Расслабленной походкой он пересек небольшую привокзальную площадь, будто не замечая небольшую группу митингующих. Он держался на удивление профессионально, ничем не
Пора.
Закинув транспарант на плечо, он обогнул здание вокзала, прячась в длинных тенях от заходящего солнца. Порыскал глазами вокруг и, не найдя ничего подозрительного, просочился внутрь.
Яннис уже пересек огромный зал ожидания и свернул направо, по указателю к посадочным платформам. Алек, напротив, бесшумно поднялся по железной лестнице на второй этаж и прокрался к огромному окну в пол, выходящему на перрон.
Одинокие, брошенные людьми составы скучали без работы. Солнце, медленно покидающее здание, забирало с собой четкость линий, размывая очертания вагонов в ещё жидких сумерках.
Чуйка тревожно заскреблась о ребра. Алек знал, что вокзал изучен вдоль и поперек и оцеплен: на дальней платформе сидели «уборщики», игнорирующие веники; под потолком перрона дежурили снайперы, скрытые от глаз в укромных уголках между крышей и железными остовами. Где-то здесь, на первом этаже, на низком старте ждал Руфин. Снаружи Варрон и её команда взяли здание в кольцо. Серому Лису не уйти — но это никак не успокаивало.
Яннис на ходу поправил галстук и прическу. Он двигался легко, пружинисто, поднялся по лестнице, переходя на левую сторону перрона, спустился и осмотрелся — до обозначенной лавочки, где должна произойти встреча, осталось пару десятков метров. Сын Волка повел головой и, не доходя до места, свернул чуть вправо, ближе к составам. Алек неотрывно следил за ним, боясь даже моргнуть.
Яннис скрылся за бетонной перегородкой, разделяющей две платформы.
«Раз. Два. Три… Четыре…» — Алек рефлекторно считал секунды про себя. Чуйка взвизгнула, ударяя в голову выбросом адреналина.
Яннис не появлялся.
Алек, не теряя времени на размышления, размахнулся транспарантом, разбил окно и длинным прыжком сиганул со второго этажа на перрон.
* * *
Прыгать на бетон — неблагодарное дело. В колени отдало неприятной резкой болью, но жалеть себя времени не было. Команда едва сообразила, что происходит, когда Алек после стремительного рывка уже заглядывал за бетонную перегородку. Канализационный люк, так удачно скрытый от глаз, был открыт. Звуки шагов, едва слышные из-под земли, спешно удалялись.
Алек чуть было не сиганул вниз с такой же прытью, но там было темно даже для звериных глаз. Пришлось спускаться по лестнице. Внизу было сухо, его вмиг окружила непроглядная темнота. Воздух стоял спертый, пахучий.
Сначала он наткнулся на тело ногой, потом наклонился и пригляделся. Яннис огромной тушей лежал на полу с раскинутыми в разные стороны руками. Глаза сына Волка закатились за веки, на легкие похлопывания по щекам он не отреагировал.
— Следователь Зорбас? — крикнул кто-то в люк.
— Он здесь без сознания, спускайтесь аккуратно!
Пока полицейские неловко переруругивались на поверхности, Алек прислушался и, стараясь не шуметь, медленным шагом пошел вперед. Едва различая стены канализации,
Ах да. Алек сунул руку в карман и затряс колокольчиком.
Впереди что-то зашуршало, и тонкая, едва заметная струйка света на миг блеснула сверху, далеко впереди.
«Проклятый Лис», — за эту долю секунды Алек успел зацепиться взглядом за фигуру, выскользнувшую наружу. Он ринулся вперед на грани возможности, и его спасла только чуйка, велевшая резко затормозить: он все равно впечатался в кирпичную стену, но хотя бы не разбил лицо.
Железная, липкая от холода лестница скользила под пальцами. Алек подтянулся, и мгновенно оказался у самого потолка канализации. Люк был закрыт. Алек замер, прислушиваясь. Снаружи не доносилось ни звука, стальная крышка не пропускала ни шаги, ни голоса.
— Да вашу мать! — рыкнул он, толкая крышку со всей силы. Казалось, еще чуть-чуть, и она поддастся, но нет — видимо, поверх поставили что-то тяжелое.
Он спрыгнул на дно канализации и замер. Чуйка, удивительно живая и словно трепещущая внутри, отговаривала идти обратно, тянула вперед, во тьму тоннеля. Алек, неслышно ступая, приглядывался к темноте расширенным зрачком. Спустя пару десятков ударов сердца, он нащупал взглядом едва различимый отблеск металла: невдалеке виднелась вторая лестница. Наощупь она была такая же холодная, но шершавая, очевидно ржавая. Под весом Алека она чуть скрипнула, но выдержала. Он толкнул люк — сначала недвижимая, крышка едва заметно приподнялась под его пальцами. Пришлось надавить сильнее, и люк все-таки сдвинулся в сторону с тихим скрежетом.
Алек выглянул наружу. Колеса вагона, под которым он оказался, закрывали обзор, и он выбрался на поверхность целиком. Прополз на животе под днищем вагона и выглянул из-за колеса.
Он оказался в ремонтном цеху. Это был большой зал: потолок уходил ввысь, несколько рядов рельсов вели составы в тупик. Ремонтируемые вагоны стояли понуро: некоторые покрашены до середины, где-то не вставлено оконное стекло. Снятые колеса лежали стопками у правильного станка. Столы с инструментами у длинной стены, соединяющей цех с вокзалом, запылились — ими явно не пользовались больше недели.
Алек выскользнул на бетонный пол, медленно вытащил револьвер из кобуры. Прокрался до конца платформы, заглянул за угол.
Ни души.
В густеющих сумерках он прошел вдоль ряда одиноких, заброшенных кузовов. Чуйка забила в набат. Алек повернул голову и всмотрелся в черные окна одного из пассажирских вагонов. Неслышно приблизился ко входу. На покрытых пылью ступенях остался едва заметный в темноте отпечаток ботинка.
Не издавая ни звука, Алек поднялся по короткой лестнице, наступив на отпечаток. Это показалось ему крайне забавным: олень, который идет по следу лиса. Он согнул руку с револьвером и приблизился ко входу в салон. Прислушался.
Внутри кто-то вздохнул.
— Это очень глупо с вашей стороны, — сказал Алек, не повышая голоса. — В чем смысл?
— Смысл есть, господин Зорбас, — ответил незнакомый низкий голос. — Заходите внутрь, а то мне неудобно с вами говорить.
В вагоне было темно, но звериное зрение позволяло Алеку разглядеть собеседника. Мужчина в рабочей кепке стоял в самом темном углу, опираясь спиной на запасной выход из вагона. Одна рука лежала в кармане брюк, из которого по ноге вились серые нити проводов. Вторая, в кружевной перчатке, держала револьвер, дуло смотрело прямо в голову Алека.