Живые. История спасшихся в Андах
Шрифт:
Физическое состояние супругов беспокоило всю общину. Марсело умолял их пересилить отвращение. Он приводил самые разные доводы и прежде всего слова Педро Альгорты:
— Считайте это причащением плоти и крови Христовой, ведь эту пищу дал нам Господь, и Он хочет, чтобы мы выжили.
Лилиана внимательно слушала его и вежливо качала головой:
— Я уверена, что ты прав, Марсело, но не могу это сделать. Просто не могу.
Хавьер соглашался с ней. Он все еще страдал высотной болезнью, и Лилиана ухаживала за ним почти как за ребенком. Дни тянулись медленно. Иногда супругам удавалось остаться наедине. Тогда они говорили о своем доме в Монтевидео, пытались представить, чем занимаются дети, и переживали, что трехлетняя
Хавьер убеждал жену, что ее отец и мать наверняка переехали в их дом и присматривают за детьми. Лилиана спросила, не станет ли он возражать, если после того, как они выберутся из гор, родители поселятся вместе с ними в Карраско. Высказав эту мысль, она с некоторым волнением посмотрела на Хавьера, понимая, что далеко не каждый муж обрадуется перспективе жить с тестем и тещей под одной крышей. Но он улыбнулся и ответил:
— Да, конечно. Почему мы раньше об этом не подумали?
Они договорились пристроить к дому флигель для родителей, чтобы те чувствовали себя относительно независимо. Лилиану беспокоило, что на флигель может не хватить средств или что он не впишется в ландшафт сада, но Хавьер развеял все ее сомнения. Беседа с женой поколебала его решимость не есть человеческую плоть, и, когда в очередной раз Марсело предложил ему ломтик, он собрал волю в кулак и заставил себя проглотить сырое мясо.
Теперь оставалась одна Лилиана. Стойкая женщина слабела день ото дня, но в душе ее царило умиротворение. Она написала короткое письмо детям, где призналась в том, как они ей дороги, и продолжала ухаживать за Хавьером. Иногда ее немного раздражали заторможенность и неуклюжесть мужа, но в столь трудный час их союз стал еще крепче. В горах, как и в Монтевидео, муж и жена составляли единое целое. Даже печаль сплачивала супругов. Говоря о своих четверых детях, они понимали, что, возможно, уже никогда не увидят их, и по щекам текли слезы не только грусти, но и радости, ведь в такие минуты они ясно сознавали, как счастливы были в прошлом.
В один из вечеров, перед самым закатом, когда все двадцать семь человек уже собирались укрыться в фюзеляже от приближавшегося ночного холода, Лилиана сказала Хавьеру, что по возвращении домой хотела бы родить еще одного ребенка. Она полагала, что именно для этого Господь сохранил ей жизнь.
Хавьер был счастлив услышать эти слова. Он очень любил своих детей и порадовался бы появлению новых, но, взглянув сквозь слезы на Лилиану, понял, насколько она слаба. За десять с лишним дней без нормальной пищи ее организм почти полностью исчерпал внутренние резервы. Лицо осунулось, глаза глубоко запали, и лишь улыбка оставалась неизменно лучезарной. Хавьер сказал:
— Лилиана, мы должны принять суровую правду: ничего у нас не получится, если мы умрем.
— Понимаю, — кивнув, ответила она.
— Господь хочет, чтобы мы выжили.
— Да. Он хочет, чтобы мы выжили.
— И есть только один способ выжить.
— Да, только один способ.
Медленно, собравшись с последними силами, супруги подошли к молодым людям, которые начали по одному забираться в салон «Фэйрчайлда».
— Я передумала, — сказала Лилиана Марсело. — Я буду есть мясо.
Марсело принес с крыши небольшой кусочек, высохший за день на солнце. Лилиана взяла его и с усилием проглотила.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Новость о том, что ВСС прекратила поиски «Фэйрчайлда», потратив на них всего восемь дней (а фактически шесть, так как остальные два дня стояла нелетная погода), глубоко возмутила уругвайцев. Они все еще надеялись, что их родные живы, и потому горько досадовали, полагая, что чилийцы сдались слишком быстро, и возмущались бездействием правительства, которое, по
Жерар Круазе родился в 1910 году в Нидерландах, в еврейской семье. В 1945 году познакомился с Виллемом Тенхаффом — тогда он только начинал проводить систематические исследования феномена ясновидения. В 1953 году Тенхафф стал профессором парапсихологии — беспрецедентной по тем временам официально зарегистрированной академической дисциплины — в Утрехтском университете. С ним работали около сорока экстрасенсов, и наиболее выдающимся оказался именно Круазе.
Главным талантом Круазе была способность находить пропавших без вести людей, поэтому его услугами охотно пользовались полицейские, в основном нидерландские и американские. Метод экстрасенса состоял в следующем: он брал в руки предмет, принадлежавший разыскиваемому человеку, или говорил с кем-то из подозреваемых, а затем словесно описывал образ или череду образов, возникавших в его мыслях. Если рассматриваемый случай походил на тот, что приключался с самим Круазе, медиума посещали особенно четкие видения; например, если объявленный в розыск ребенок утонул в канале, Круазе, скорее всего, увидел бы это, так как в детстве сам едва не утонул. Когда за помощью обращались люди, желавшие отыскать потерянные личные вещи, сообщения оказывались менее точными. За свои услуги экстрасенс никогда не брал плату.
Профессор Тенхафф скрупулезно документировал каждый случай. За без малого двадцать лет Круазе принял участие в нескольких сотнях экспериментов, многие из которых завершились впечатляющим успехом.
Маделон пришла в посольство Нидерландов в Монтевидео и с помощью сотрудника, выступившего переводчиком, позвонила в Институт парапсихологии в Утрехте. На другом конце провода сообщили, что Жерар Круазе в больнице — восстанавливается после операции. Женщина умоляла, чтобы ей разрешили поговорить с ним. Ее соединили с Жераром Круазе-младшим, проживавшим в Энсхеде. Люди утверждали, что он унаследовал от отца дар ясновидения. Молодой Круазе попросил через переводчика прислать ему карту Анд.
Маделон незамедлительно отправила в Нидерланды полетную карту с отмеченными на ней воздушными коридорами над территориями Чили и Аргентины. Стрелками был указан маршрут «Фэйрчайлда», а на Планчонском ущелье стоял вопросительный знак.
Когда женщина позвонила Круазе в следующий раз, он сообщил, что установил мысленный контакт с самолетом. По его словам, все происходило так: один из двигателей вышел из строя и «Фэйрчайлд» начал терять высоту. Им управлял не командир экипажа, а второй пилот, раньше уже летавший над Андами. Он вспомнил о горной долине, где, как ему представлялось, можно было бы совершить аварийную посадку, и поэтому повернул налево (на юг) или, возможно, направо (на север). Лайнер упал рядом с озером, на расстоянии 41 мили[61] от Планчона. Самолет с разбитым носом лежал на земле и «походил на червя»; пилотов Круазе не видел, но разглядел уцелевших людей, выживших после авиакатастрофы.
По словам медиума-японца из аргентинского города Кордовы, лайнер перед аварией летел на юг. Узнав об этом, Маделон укрепилась во мнении, что спасателей необходимо посылать именно на юг, а не на север от Планчона, и поспешила к Рафаэлю Понсе де Леону.
Рафаэль тоже был ошеломлен известием о прекращении спасательной операции и решил, что, пока родители будут искать своих сыновей, он сделает все возможное, чтобы в их распоряжении была обширная коммуникационная сеть. Для этого он поддерживал связь с несколькими чилийскими радиолюбителями. С помощью одного из них ему удалось установить контакт с Паэсом Виларо, и Маделон рассказала бывшему мужу о беседе с Жераром Круазе-младшим.