Жизель до и после смерти

Маслова Марина

Лидия доверчиво протянула ему руки, он наклонился к ней, так, что она увидела близко его глаза, и дотронулся губами до ее губ, а потом крепко поцеловал. Лидия изумилась тому спокойствию, которое сохранила при этом. Гурский же сиял от счастья и целовал ее руки со страстью, которую не допустил перед этим.

— Лидия, — шептал он, — я люблю вас, сделайте меня счастливым и решитесь сказать «да». Вы не пожалеете, я буду боготворить вас всю мою жизнь.

— Прощайте, Сергей. Я обещаю, что буду думать о вашем предложении со всей серьезностью. — Лидия провела рукой по волосам его склоненной головы и испытала наконец теплую волну нежности к этому человеку, которого, возможно, выберет в мужья. Она наклонилась и поцеловала его в лоб. Это была ласка, которую она впервые

в жизни сама дарила мужчине.

Весь вагон «Норд-Экспресса» заполнен был танцорами Дягилевской труппы. Разговоры, смех, сплетни, шутки не смолкали до вечера. В Варшаве, составив веселую компанию, все пошли обедать и гулять по городу. Лидия пошла со всеми, хотя Мишель предлагал поехать с ним смотреть какие-то новые достопримечательности. Лидия не знала, как остудить его порыв опять завладеть ею безраздельно. В Петербурге он исподлобья смотрел, как Гурский встречает ее у подъезда театра и увозит прежде, чем он успевал предложить проводить ее домой. Мишель видел, что теряет окончательно возможность завоевать Лидию, и выходил из себя. Он стал резок, почти груб с Лидией и все удивлялись этой перемене, зная, что он ухаживал за ней еще с училища. Бродя по Варшаве в толпе подруг по театру и нескольких танцовщиков, Лидия была задумчива, вспоминая прошлогоднюю прогулку вдвоем с Андреем. Ей вдруг безумно захотелось увидеть его. Она почти не спала ночь, думая о встрече и о том, что они должны сказать друг другу.

Наконец, поезд подошел к берлинскому вокзалу. Лидия смотрела на перрон, ища глазами среди носильщиков и праздной публики, встречающей экспресс, фигуру Андрея, но не видела его и лицо ее вытягивалось от разочарования. Когда подруги позвали ее с собой пообедать в ресторане, потому что поезд стоял всего два часа и нужно было торопиться, она чуть не плача отказалась. Лидия села в купе, сняв шляпу и не раздеваясь, и уставилась невидящим взглядом в зеркало напротив. Мимо прошел проводник с каким-то господином, который искал свободное место ехать до Парижа. Они остановились у двери и господин спросил, нет ли свободного места в этом купе. Лидия подняла голову, привлеченная его голосом и радостно вскрикнула. Андрей с саквояжем в руке стоял в дверях и слушал уверения проводника, что в этом купе едут две дамы и мест свободных нет, а вот рядом свободно целое купе до Парижа. Андрей сказал ему, что займет все купе и повернулся к Лидии.

— Неужели это я — причина слез на ваших глазах? Я задержался, потому что покупал билет. Я поеду с вами на три дня, я не мог устоять и отложить свидание почти на месяц. Лидия! Я скучал!

Он сел рядом с ней и взял ее за руки, как в прошлом году. Лидия внезапно прислонилась головой к его плечу и слезы брызнули у нее из глаз. Андрей осторожно обнял ее, и тихо поглаживал по плечу, пока она не перестала плакать.

— Не надо плакать, милая моя, мы решим все ваши проблемы, я теперь с вами, — шептал он, вытирая ей слезы и целуя руки.

— Я испугалась, что не увижу вас, — Лидия улыбнулась сквозь слезы и не делала попыток освободиться из его объятий, — помните, вы писали мне, что хотели бы утешать меня, как маленькую девочку. Я мечтала об этом целый год.

Лидия опять прислонила голову к его плечу и он крепче обнял ее.

— Я испугался только один раз — когда вы написали, что получили предложение выйти замуж. Вы, случайно, не замужем? — она помотала головой, — Тогда все в порядке. Так вы мечтали обо мне? Я могу вас утешить?

Андрей нежно провел пальцами по ее щеке и Лидия последний раз всхлипнув, глубоко вздохнула.

— Я буду делать это постоянно. Но мы сидим здесь, и вы не успеете пообедать. Пошли? Приведите себя в порядок, я подожду, — но он по прежнему прижимал ее к себе, — Ах, как не хочется выпускать вас из рук, когда еще вы захотите попасть в мои объятья!

— Мне тоже не хочется! — Лидия еще раз глубоко вздохнула и, освободившись, поднялась и подошла к зеркалу. Когда она вышла к Андрею, причесанная, умытая, в черной шляпе и перчатках, тех самых, варшавских, он еще раз поцеловал ей руку и повел в вокзальный ресторан.

— Как светятся

ваши глаза, совсем как в Варшаве!

Андрей заказал по бокалу рейнвейна и Лидия отпивала вино маленькими глотками в ожидании кофе. Она повеселела и улыбка не сходила с ее губ. Андрей рассказывал, как он убедил начальство направить его в парижскую контору фирмы с каким-то поручением, потому что хотел продлить их свидание.

— Нам ведь очень много нужно сказать друг другу, правда? Вы мне расскажете о своих успехах в театре, я узнаю об этом только от сестры Ани. Она регулярно пишет мне о вас, когда видит на сцене. После того, как она увидела, вашего «Лебедя», она написала мне предлинное письмо, полное восторгов и рассуждений о философском смысле вашего исполнения в отличие от танца Анны Павловой. Мне безумно захотелось увидеть вас Лебедем.

— Вы увидите в Берлине, я буду танцевать его в дивертисменте. В Париже я занята в «Жар-птице» и «Клеопатре» и, наверное, с Мишелем буду танцевать «Призрак розы», пока не приедут Павлова и Нижинский. Ах, как я рада, что впервые попаду в Париж с вами! Когда сейчас мы ходили все вместе по Варшаве, я вспоминала нашу поездку к Висле.

Вернувшись в вагон, они сели в свободное купе, занятое Андреем, и продолжали разговаривать до вечера, но по какому-то обоюдному уговору не касались интимных тем и замужества Лидии. Утром, подъезжая к Парижу, решили поселиться в одном отеле со всей труппой, «табором», как называл это Фокин, на бульваре Сен-Мишель в Латинском квартале, где всегда останавливались на парижских гастролях. Отель сразу преобразился, став шумным, везде слышалась русская речь, все заглядывали друг к другу в гости, справляясь, кто как устроился. Французские постояльцы с изумлением наблюдали за этим оживлением, бормоча под нос о сибирских дикарях. Театр «Шатле» был совсем под боком, стоило только перейти Мост менял. День у всех был свободен и Лидия еще устраивалась, развешивая костюмы и одежду в шкаф, как к ней стучался уже Андрей, приглашая гулять по городу.

Они вышли на бульвар и Лидия попросила показать ей все, что он захочет, что ему больше всего нравится, но призналась, что ей хотелось бы посмотреть на Собор Парижской Богоматери, такой ли он, как в романе Гюго. Они пошли по набережной Сены, наслаждаясь теплым весенним ветерком и глядя на проплывающие по реке баржи. Лидии было так хорошо идти под руку с Андреем, разглядывая все вокруг. Этот день нес в себе очарование и возбуждение счастья. Лидии казалось, что это от новизны впечатлений, но на самом деле ей просто нравилось идти рядом с Андреем и чувствовать его руку на своей, где бы это не происходило: в Париже или в Петербурге, или в каком-нибудь там Гдове или Луге, везде было бы так же хорошо. Счастливая улыбка блуждала по ее губам и она иногда взглядывала на него сияющими глазами. Они дошли до моста к острову Ситэ, где уже видна была среди деревьев серая громада собора. Службы не было, когда Лидия и Андрей вошли под величественные своды. Там были тишина и тайна, они так это ощутили. Молча, чтобы не нарушить безмолвие, обойдя все приделы и полюбовавшись на игру света в цветных стеклах круглых витражей, Андрей разыскал служителя и спросил, можно ли подняться наверх, под крышу. Служитель провел их по узким и крутым каменным лестницам и они вдруг оказались прямо на открытой площадке под крышей, как раз рядом со скульптурными головами чудовищ, показывающих языки суетящемуся внизу людскому муравейнику.

— Вы довольны? — спросил Андрей, подводя Лидию к парапету, откуда открывалась изумительная перспектива улиц и бульваров за Сеной.

— О, да! Это восхитительно! А отсюда не видно Эйфелеву башню?

— Нет, она несколько в стороне. Мы обязательно пойдем на нее посмотреть.

Андрей стал показывать Лидии видные как на ладони достопримечательности, глядя больше на ее возбужденное лицо, чем на Париж. Она тоже постоянно оборачивалась к нему, дотрагиваясь до его руки, словно приглашая восторгаться вместе с ней. Когда они спустились вниз и вышли из собора, Андрей повел Лидию в кафе и, сидя за чашкой кофе, спросил наконец о том, что давно не давало ему покоя.