Жизнь a? la mode

Ленхофф Линда

– Я не хочу сейчас об этом думать, – признаюсь я.

– Славная девочка, – говорит Ба. – Независимо мыслит.

– Славная девочка, – шепчет мне Мария, но я грозно смотрю на нее.

– Ну не знаю, – замечает Ширл. – Если бы я нашла в себе силы уйти от мужа, сомневаюсь, что захотела бы встретиться с ним вновь.

Мы замолкаем, размышляя об этом.

Вечером в своей комнате я просматриваю расписание на завтрашний день. В девять массаж. Затем то, что здесь называют легким завтраком. Надеюсь на жареное мясо. После завтрака время для плавания и сауны, одновременно можно позаниматься аквааэробикои. Уверена, Ба будет в первых рядах в своей ярко-красной шапочке. «Хлорка замечательно

действует на голубую краску», – рассказывала она нам, имея в виду свою панковскую прическу. Днем у нас «Макияж и прически с Джозефиной». Мария предвкушает встречу с женщиной по имени Джозефина и возможность экспериментировать с тенями для век. Мария также намерена показать всем, как правильно делать прическу с начесом. Не знала, что существуют правильные и неправильные способы. На что Мария возразила, что это особое искусство и ему обязательно надо учиться.

Укладываюсь на персиковые простыни. Кажется, где-то в комнате спрятан персиковый ароматизатор воздуха, но я не нашла его. На миг прикрываю глаза и представляю, будто я нежусь в персиковой минеральной ванне, и мое сознание растворяется в облаках персиковой пены. Совсем неплохо было бы после нашей сегодняшней вонючей ванны. Неожиданно вспоминаю, что прихватила с собой почту, выгребла все из ящика перед самым отъездом. Прерываю медитацию и тянусь к сумочке. Среди прочего обнаруживаю открытку от мамы и короткую записку от отца. Мама сократила свой африканский тур с четырех месяцев до разумных двух недель и будет дома в следующую среду. Не знаю, чем продиктовано ее решение – доводами здравого смысла или чем-то менее приятным вроде проливных дождей. На открытке изображены два резвящихся слоненка, которые явно до крайней степени раздражают свою мамашу. Интересно, что имела в виду мама, выбрав именно эту открытку. Она пишет, что до сих пор ее не покусали никакие жуки, и страшно гордится этим.

Записка от отца еще более загадочна. Раскрываю ее, эдакую штучку из серии «Думаю о тебе», и сразу представляю, как Софи, его подружка, достает открытку из своего ящичка с канцелярскими принадлежностями и вручает отцу. Она из тех женщин, у которых всегда есть специальный ящичек для канцтоваров. Внутри открытки рукой отца написано:

Очень рад, что ты навестила нас. Надеюсь, у тебя все хорошо. Хотел бы скоро вновь увидеться с тобой.

С любовью, Папа.

Мне вдруг пришло в голову, что за тридцать лет жизни на этой планете я ни разу не получала писем от отца. Открытки ко дню рождения писала мама, прочие, вроде записок в школу по поводу моих болезней, тоже она. С почерком отца я познакомилась, рассматривая бумаги на его рабочем столе, но не помню писем, адресованных лично мне. В замешательстве верчу открытку в руках. Может, в этом и нет никакого особого смысла, может, он просто «думает обо мне». Явственно вижу, как отец в своей «утиной» комнате пишет мне; в руках его ручка в виде утиной головки, и он думает обо мне. Должно быть, я засыпаю, потому что отец постепенно превращается в Джоша, обрывающего сухие листочки у своих цветов. Он даже что-то напевает при этом, хотя это совершенно нехарактерно для математика. Но это ведь сон. Я поворачиваюсь на правый бок, и Джош превращается в Тома или в кого-то, очень похожего на Тома. Он сидит под гирляндами за своим столом и аккуратно складывает из бумаги странных животных, целую вереницу хищников. Я удобнее устраиваюсь в постели и стараюсь вернуть мысли в «персиковое» русло. Тело слегка горит после ванны и дневной физкультуры, что, оказывается, совсем неплохо.

Глава 9

КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ ПОЦЕЛУЙ В ЩЕЧКУ

Верчу в

руках открытку, купленную по дороге на работу. Рыжий полосатый котенок протягивает лапку над миской со спагетти. На обороте я написала: «Спасибо за обед!» И это все, что мне удалось придумать. Я пыталась поблагодарить Тома лично, но, встретившись со мной в холле, он быстро шмыгнул в сторону, так что я застряла где-то между «благодарю» и «тебя». Думаю, открытка – это вполне любезно и вместе с тем не слишком многообещающе. Потому что я и сама не знаю, что хотела бы сказать Тому, хотя и испытываю искреннюю благодарность. Похоже, мы оба не совсем представляем, в какой стадии находятся сейчас наши отношения. В конце концов, у нас был один совместный ленч и один обед. Наверное, мы перешли некую незримую черту, разделяющую редакторов. Пожалуй, не стоит поощрять Тома, однако не хотелось бы и разочаровывать его. Не знаю.

Положу открытку на его стол чуть позже. А пока надеваю наушники и принимаюсь за чтение корректуры одной из своих книжек, увлекательного издания о закупорке кишечника, которое моя начальница Моник окрестила «Брюшко». Когда она читает фанки или иным образом работает с этой книгой, то, возвращая ее, кладет сверху маленький ломтик рулета. Таков в ее понимании деловой юмор.

Подходит Нина, подтягивает поближе мой стул для посетителей и садится.

– Холли, ты слышала? – спрашивает она с очень серьезным выражением лица.

Пожалуй, для такого она еще слишком молода.

– Нет, мне никто не рассказывал, – отвечаю я. – А о чем?

– Карл сказал, что он слышан от Яна, будто наверху об этом поговаривают.

Если расшифровать таинственные слова Нины, станет ясно, как работает агентурная сеть редакторов. Наверху располагаются наше руководство, ответственные редакторы, вице-президенты и множество других начальников, чьи должности я никогда не могла запомнить. Мы частенько сплетничаем о них, обсуждаем их поступки, одежду, сколько времени они тратят на ленч и прочую ерунду. Вряд ли они столь же подробно обсуждают нас, редакторов. Мы ведь на целый этаж ниже.

– В воздухе веет переменами, – сообщает Нина.

– А я что-то слышала о перепланировке в офисе.

– Карл говорит, будто слышал что-то о переезде.

– Вот это очень плохо, – замечаю я, тут же сообразив, как здорово ходить пешком на работу, не пользуясь подземкой. Но я стараюсь вселить оптимизм в Нину. – Зато у нас будет больше кабинетов.

– И может быть, даже столовая, – просияла Нина. – Настоящая. И возможно, даже автомат с бутербродами.

– Слушай, ты слишком переживаешь из-за пустяков.

– Знаю. Я сейчас редактирую книгу о тревогах, приводящих к преждевременным морщинам. И беспокоюсь все больше и больше.

– Сходи посмотри книгу о моллюсках – это успокаивает.

– Так и сделаю. – Нина поднимается и уходит.

Меня огорчает перспектива переезда, но я стараюсь не особенно расстраиваться. Вообще-то сплетни среди редакторов, как правило, оказываются ложными. Однажды, например, распространился слух, будто на работу в наше издательство принят Кеннеди, но в итоге выяснилось, что на самом деле в экспедицию пришел работать парень по имени Кении.

Промучившись несколько часов над «Брюшком», стягиваю наушники и направляюсь в соседний «кубик» к Тому, чтобы вручить открытку. Из-за перегородки раздаются голоса, поэтому я замедляю шаг. Увидев обладателей голосов, испытываю такое потрясение, какого не переживала никогда в жизни, по крайней мере на рабочем месте.

– О, привет, Холли! – Джош, мой экс-муж, сидит рядом с Томом.

– Привет, – отвечаю я, небрежно засовывая открытку сзади за ремень брюк.

– Том работает над моей книгой, – сообщает Джош.