Жизнь без десерта
Шрифт:
Дежурный врач районной больнице устало проворчал, читая направление участкового врача из захолустья.
– Это вы написали в направлении диагноз: инфаркт миокарда?
– Да, это я. Я думаю, что повреждена задняя стенка миокарда.
Вера говорила со странной уверенностью в своих словах. Она была просто счастлива, что довезла больного с обширным инфарктом миокарда живым.
– Вы, без ЭКГ и без биохимических анализов крови поставили больному инфаркт миокарда?
– Да, – скромно созналась Вера.
– Вы глубоко заблуждаетесь, уважаемая коллега, хотя посмотрим,
Обширный инфаркт задней стенки миокарда подтвердился, мужчина был госпитализирован в реанимационную палату. Уже через несколько дней после этого случая, домой к Лебедевым зашла жена больного.
– Спасибо вам, доктор. Кардиолог, лечащий моего мужа, так и сказал, что за жизнь моего мужа я должна благодарить участкового врача, вас, уважаемая Вера Владимировна.
Вера сама уже не помнила, какие назначения были сделаны мужу этой благодарной женщины, но она знала, что мужчина остался жив, потому что Бог услышал ее молитву.
Во второй раз чудо произошло так реально, что Вера с восторгом рассказывала о нем всем знакомым и друзьям.
Это произошло, в период разгула январских морозов. Вера везла из Викторовки в поселок Мирный деревенские гостинцы, которые передали внукам родители Жени. Гостинцы были упакованы в четырех сумках. Эти тяжеленые сумки женщина могла протащить только на шесть шагов вперед, и то, в два захода.
Поздним вечером поезд из Кокчетава подъехал к небольшой станции, что находиться в сто километрах от Караганды и в десяти километрах от поселка Мирный. Вера вполне логически выбрала более короткий путь к дому, поэтому она вышла на этой станции.
Ни ночь, ни сорокоградусной мороз не пугали женщину, ибо она очень соскучилась по мужу и детям. Спрятав в придорожные сугробы, перевязанные шпагатом сумки с салом, сливками, копченым мясом и свежей выпечкой, женщина отправилась на поиски телефона.
Вера очень надеялась на телефонную связь, по которой планировала вызвать Женю с машиной на помощь. Машина к тому времени была на ходу и стояла в гараже при доме.
Снег обнадеживающе звонко поскрипывал под ее ногами. Населенный пункт, что расположился при железнодорожной станции, состоял из четырех домиков, барачного типа. В окнах этих глинобитных землянок горел тусклый свет электрической лампочки.
Уже в первом доме ей сообщили, что телефонная связь будет только завтра, а, может быть, к концу недели. Проситься на ночлег к чужим людям Вера не осмелилась бы даже под угрозой смерти.
Выйдя на дорогу, она перетащила свои четыре сумки на обочину и, как уселась на одну их них, так и сидела, периодически поглядывая на часы. В полночь мороз стал просто нетерпимым, а с Верой медленно замерзали ее четыре неподъёмные сумки. Мысли о смерти заставили ее вспомнить слова Сафонова, сказанные при их первом знакомстве: «Надо покаяться, пока не поздно». Только теперь она поняла смысл этих слов.
«Поздно каяться – это значит, что после смерти каяться уже бесполезно».
Тишина в ту ночь стояла звенящая, наверное, от холода. Вера положила руку в варежках на отмерзающие
«Звездочки, ясные, звезды прекрасные, что вы храните в себе, что скрываете? Звезды хранящие мысли глубокие, силой какою вы душу пленяете?» …
Но Лермонтовские звезды не пошли на сближение с замерзающей в одиночестве женщиной и хладнокровно улыбались ей свысока. Разочаровавшись в звездной поэзии, Вера решила серьезно поговорить с Богом.
– В евангелии написано, что если попросить тебя с верою, то ты исполнишь любую просьбу. Как просить с верою то, что нереально? Уже двенадцатый час пошел. Мороз не даст мне просидеть и полчаса на этих сумках, а их я никогда не брошу, в них продукты питания для всей семьи. … Выхода я не вижу, его просто нет и не может быть. Осталось только попробовать проститься с жизнью … или попросить Тебя с верою?
Вера покрутилась на сумке и подняла руки в варежках к небу: «Нет у меня другого спасителя, кроме тебя, мой Бог. Спаси меня или я просто замерзну здесь, на краю дороги насмерть. Моя жизнь в твоих руках».
Сказав это с той верою, на которую была только способна, Вера почувствовала себе так покойно, что захотелось спать. Ее вновь стали радовать звездные хороводы вокруг луны, похожей на круглое лицо купчихи, и даже мороз, пробирающий сквозь одежды мороз, не нарушал ее душевного равновесия.
В степи завыли волки. Нет, Вере не показалось, где-то неподалеку выли дикие звери. Тут женщина вскочила в испуге.
– Что я делаю? Я замерзаю насмерть и ничего не делаю?! Надо ведь что-то предпринять! Но что?
Тут Вера вспомнила, что она все отдала в руки Господа и волевым усилием подавила тревогу. Ей оставалась одно: ждать божьего решения. Женщина опять уселась на сумку и уже не могла ни думать, ни мечтать, ни действовать.
Вера сосредоточилась на подсчёте минут, она считала до 60, и эта была минута, потому она загибала палец и принималась снова считать опять до 60, так прошла вторая минута. Ровно через 8 минут вдалеке замигал свет, через какое-то время послышался шум мотора. Шум нарастал, нарастал, и, вот, перед Верой остановился малюсенький Запорожец. Водитель Запорожца с большими усилиями затолкал Верины четыре сумки в теплый салон своего автомобиля, потом он запихивал и саму Веру на переднее сиденье рядом с шофером, так как она так окоченела, что плохо сгибалась. Отогреваясь от тепла мотора, подмороженные ноги стали болеть, но женщина смотрела через окно на небо, откуда звездным светом приветствовал ее сам Бог.
Печка стала остывать, и заныло бедро. Вера выключила лампу и натянула одеяло на голову. Разве она могла обижаться на Сафоновых и на других верующих, за то, что стоя на коленях перед собранием евангелистов она чувствовала не покаяние, а унижение. Еще большее унижение испытала Вера, когда просила прощение у завхоза, которого она так хотела уволить за воровство.
Это насильственное покаяние как-то оправдывало ее побег из поселка Мирного в Россию.
Теперь она живет в Андрюшино, и подошло время сна.