Жизнь цирковых животных
Шрифт:
Генри выглянул из-за угла.
– Джесси, дружок, как тебе это? – Он задрал футболку и мрачно созерцал свой живот.
– Отлично. – Не гладильная доска, конечно, но под легким пушком седых волос набухают тугие мышцы.
– Пузцо не раздалось?
– Нет-нет. Таким животом был бы доволен и человек на десять, на двадцать лет моложе. – Возраст Генри менялся по настроению.
– Сегодня у нас свидание? – осведомилась она.
– Что? А, нет! – Рассмеялся Генри. – Увы! Просто решил подтянуться. Размяк совсем с этой пьесой. – Он заправил рубашку
Нет, у него точно наклевывается свидание, не сегодня, так в ближайшее время.
– Лублу тэбя, как свынка гразь! – медленно произнесла она, интонацией закавычив цитату.
– Что такое? – нахмурился Генри.
От неловкости Джесси рассмеялась.
– Это из кино. Отчего-то вспомнилось сегодня, в метро. Кажется, это Гарбо говорит, но я не уверена.
– Думаешь, Гарбо? По мне, скорее Дитрих.
– Это мой скверный акцент.
Генри призадумался на минуту:
– Нет, дорогая, извини. Для голубого у меня память неплохая, но такой реплики не помню. А это что? – Он ткнул пальцем в бандероль.
– Только что принесли. – Джесси передала сверток Генри. – От Адама Рабба.
Генри прикинул вес на руке.
– Слова, слова, слова. Грозился прислать мне сценарий. Чтобы я прочел роль, которую отдали Малковичу.
– А для вас роли нет?
– Разве что дворецкого. – Он перебросил бандероль обратно Джесси. – Значит, мое брюхо небезнадежно? Да? Пойду качать железо. – С этими словами Генри вернулся в столовую.
Джесси вынула сценарий из картонной упаковки – «Гревиль.По роману…» – и положила на стол в кучу непрочитанных книг, пьес и сценариев, которые со всех сторон стекались к Генри.
У него наклевывается свидание, как пить дать, – думала она. Давно пора. Генри пашет, как вол, в чужом городе – он заслужил награду. Может быть, Джесси и было малость обидно, однако лишь потому, что она не знала имени его нового друга. А хотелось бы.
– Я постараюсь заманить его, но ничего не обещаю.
– Конечно-конечно, – откликнулась Аллегра. – Приведешь лошадь к воде, а пить не заставишь.
– Или шлюху приведешь в культурное место, а думать не заставишь, – подхватила Джесси.
– Что?
– Извини. Старая шутка Дороти Паркер. [63] Хороший капуччино.
Они присели на скамейку у самого входа в парк, поддеревьями в тени Мемориала ополченцам штата Мэн, чудовищного белого монумента, нависавшего над Коламбус-Сёркл словно старая декорация из «Бен Гура». [64] Выпили «мокка капуччино» – Аллегра угощала им вместо обычного кофе, и уже по этому можно понять, как ей не терпится заполучить на свое представление Калеба.
63
Дороти Паркер (1893–1967) – американская журналистка, сценарист, театральный критик, поэт и автор язвительных афоризмов.
64
«Бен
– Постановка удалась? – поинтересовалась Джесси.
– Еще как! Разве Фрэнк не говорил?
– Не говорил. Мы почти не общались на этой неделе.
– Вот как?
Джесси пожала плечами.
– Мы оба были заняты.
– Вы что, разошлись? – обеспокоилась Аллегра.
– Мы еще и не сходились!
– Хорошо-хорошо! – Аллегра отпила глоток через отверстие в крышке. – По-моему, вы просто созданы друг для друга.
– Ну-ну, – протянула Джесси.
С Аллегрой она познакомилась полгода тому назад на студии ГБ, где Джессика работала секретаршей, а Аллегра училась. С самого начала Джессика видела, что их отношения строятся на корыстном интересе – ведь она сестра Калеба Дойла, – но Аллегра умела использовать людей, не обижая. Не стоило вспоминать афоризм Дороти Паркер. Хорошенькая, с черными волосами, белой кожей и красными губами, Аллегра выглядела нежной и деликатной даже в джинсах и мужской рубашке, как сегодня.
– До чего хороша! До чегохороша! – проворковал курьер, проводя мимо них тихо потрескивающий велосипед. Взгляд обведенных синей тушью глаз – так, по крайней мере, показалось Джесси – был устремлен на Аллегру.
– Последние деньки, – сказала Аллегра. – Я рассчитывала на полноценную репетицию, но полтруппы нынче занято в ресторане. Зато Фрэнк хорошенько поработает с Тоби – ему лишнее внимание не повредит.
– Тоби так плох?
– Не плох, а медлителен. Как Рождество.
Джесси вздохнула с облегчением, ведь это она ввела Тоби в круг молодых актеров.
– Похоже, это здорово, – сказала она. – Много работы, но вам в радость. Жаль, что я не могу участвовать.
– И мне жаль, – подхватила Аллегра.
Джесси не раз порывалась принять участие в спектакле. Но что бы она делала? Играть Джесси не умела – слишком рациональна, но и писать не могла: слишком критично относилась к себе. Не могла быть режиссером – слишком нетерпелива. Она моглабыть директором труппы, но это все равно, что превратиться в мамочку для актеров, а ей уже надоело работать мамочкой. Иногда Джесси казалось, что она – всеобщий Директор Труппы.
– В другой раз, – сказала она.
Пора расходиться. Они сказали друг другу то, ради чего встретились, и, похоже, надвигался дождь. Небо хмурилось уже с полудня. Тучи серые, а трава – зеленая, словно краска у маляра.
Аллегра проглотила последние капли капуччино и откинулась на спинку скамейки – что-то еще ей понадобилось от Джесси.
– Вот жизнь! – вздохнула она, провожая взглядом прохожих. – От этой пьесы у меня типа зуда. Ну, знаешь…
– Как вы с Боазом?
– Боаз есть Боаз.