Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим (главы XXX-LXIV)
Шрифт:
– Вот именно, - согласилась миссис Микобер.– Возможно, я теперь ошибаюсь, я вполне это допускаю, но у меня такое впечатление, что пропасть между моим семейством и мистером Микобером разверзлась потому, что мое семейство боялось, как бы мистер Микобер не попросил денежной ссуды. Мне кажется, - продолжала миссис Микобер с видом особенно проницательным, - что некоторые члены моего семейства боялись, как бы мистер Микобер не воспользовался их именами... нет, не для того, чтобы нарекать нашим детям при крещении, а для подписания векселей, которые можно было бы учесть на бирже.
Когда миссис Микобер возвестила
– В общем, сударыня, должно быть, вы правы.
– Теперь мистер Микобер вот-вот сбросит с себя оковы денежных затруднений, которые так долго его отягощали, - продолжала миссис Микобер, и начнет заново свою карьеру в стране, где есть простор для развития его способностей, на мой взгляд исключительных. Способности мистера Микобера таковы, что они как раз нуждаются в просторе, и, по моему мнению, мое семейство должно взять на себя почин и отметить это событие. Мне хотелось бы, чтобы мистер Микобер и мое семейство встретилось на каком-нибудь торжественном обеде, который можно было бы устроить на средства моего семейства. Кто-нибудь из солидных членов моего семейства мог бы поднять тост за здоровье и процветание мистера Микобера, а мистер Микобер воспользовался бы удобным случаем и изложил свои взгляды.
– Позвольте мне, моя дорогая, заявить сразу, что, если я изложу свои взгляды перед таким собранием, - с горячностью сказал мистер Микобер, - это будет, возможно, им неприятно. У меня такое впечатление, что члены вашего семейства в целом - нахальные снобы, а по одиночке - отъявленные плуты.
– О нет, Микобер!– потрясая головой, сказала миссис Микобер.– Вы никогда их не понимали, а они не понимали вас.
Мистер Микобер легонько кашлянул.
– Они никогда не понимали вас, Микобер, - повторила его супруга. Возможно, они на это не способны. В таком случае это их несчастье. Я им сочувствую в их несчастье.
– Мне очень жаль, дорогая моя Эмма, - смягчившись, сказал мистер Микобер, - что я употребил выражения, которые могут быть сочтены грубыми. Я хотел только сказать, что, уезжая за границу, я обойдусь как-нибудь и без того, чтобы ваше семейство брало на себя почин и чествовало меня... хладнокровно выталкивая на прощанье. Я предпочел бы покинуть Англию с такой быстротой, которую сам сочту нужной, и не получать пинка от этих людей. Однако, моя дорогая, если они отзовутся на ваше сообщение, что мне кажется невероятным, судя по нашему с вами опыту, я совсем не хочу быть помехой вашему желанию.
Уладив таким образом вопрос, мистер Микобер предложил миссис Микобер руку, взглянул на книги и бумаги, нагроможденные на столе перед Трэдлсом, заявил, что они больше не станут нам мешать, и вместе с миссис Микобер церемонно покинул комнату.
– Дорогой мой Копперфилд, - сказал Трэдлс, откидываясь на спинку кресла и поглядывая на меня с таким сочувствием, что глаза его покраснели, а прическа показалась еще более нелепой, - я не прошу прощенья за то, что заведу деловой разговор. Я знаю, вас это очень интересует и, может быть, хоть немного отвлечет. Вы не слишком утомлены, мой милый?
– Я в полном порядке, - ответил я после паузы.– Но нам надо прежде всего подумать о бабушке. Вы ведь знаете, что она
– Да, да... Разве это можно забыть, - поспешно согласился Трэдлс.
– Но это еще не все, - продолжал я.– В течение последних двух недель у нее были какие-то новые тревоги, и она ежедневно бывала в Лондоне. Часто она уходила рано утром, а приходила вечером. Перед этой нашей поездкой она пришла домой только в полночь. Вы знаете, как она печется о других. Она мне не говорила ни слова о том, что ее сокрушает.
Лицо бабушки, изборожденное глубокими морщинами, было бледно. Она сидела, не шевелясь, пока я не кончил, и тут по щекам ее потекли слезинки, и она мягко положила свою руку на мою.
– Это пустяки, Трот, пустяки. Все уже позади. Как-нибудь ты все узнаешь. А теперь, Агнес, моя дорогая, займемся нашими делами.
– Я должен воздать должное мистеру Микоберу, - начал Трэдлс.– Для собственной своей выгоды он не привык трудиться, но когда речь идет о других, он поистине неутомим. Мне никогда не приходилось встречать подобного человека. Той работы, которую он проделал теперь, хватило бы лет на двести. Прямо поразительно, с каким жаром он трудился, как стремительно, не жалея себя, днем и ночью нырял в груды бумаг и книг! Я уже не говорю о бесчисленных письмах на мое имя, которые курсировали между этим домом и домом мистера Уикфилда, не говорю о письмах, которые он мне писал, сидя напротив меня за столом, хотя так легко было сказать устно...
– Письма!– воскликнула бабушка.– Готова поручиться, что он и во сне пишет письма!
– А какие чудеса творил мистер Дик!– продолжал Трэдлс.– Когда его освободили от наблюдения над Урией Хипом, которого он сторожил так, как я и не предполагал, он посвятил себя всего делу мистера Уикфилда. Он оказал нам огромную услугу в нашем расследовании - делал извлечения из документов, переписывал, получал все, что нам было нужно.
– Дик - человек замечательный!– воскликнула бабушка.– Я это всегда говорила. Тебе это известно, Трот.
– Я рад сообщить вам, мисс Уикфилд, - продолжал Трэдлс мягко и вместе с тем очень серьезно, - что за время вашего отсутствия состояние мистера Уикфилда значительно улучшилось. Когда он освободился от кошмара, который так долго его угнетал, и от страха, в котором жил, он стал совсем другим человеком. По временам к нему даже возвращается его прежняя исключительная способность сосредоточивать внимание и память на деловых вопросах: он помогает нам выяснить то или иное обстоятельство, и, надо прямо сказать, без него мы не раз стали бы в тупик. Но мне нужно познакомить вас поскорей с выводами; это можно сделать быстро, а то я никогда не кончу, если стану болтать обо всем, что сулит нам удачу.
Он был очаровательно простодушен, и было ясно, что говорит он все это для того, чтобы внушить нам бодрость и чтобы Агнес поверила его обнадеживающему сообщению об отце; и все же нам было очень приятно его слушать.
– Итак, поглядим!– сказал Трэдлс, взглянув на бумаги, разложенные на столе.– Мы подсчитали наши ресурсы и привели в порядок счета - сперва те, которые были запутаны неумышленно, а затем запутанные преднамеренно или просто фальшивые. И мы выяснили, что мистер Уикфилд может ликвидировать свою фирму, отнюдь не объявляя себя несостоятельным.