Жизнь до человека
Шрифт:
Самыми многочисленными из них, насколько нам известно, были трилобиты, внешне схожие с раками: на их долю приходится 60% всех кембрийских окаменелостей. Эти членистоногие со множеством конечностей и сегментированным телом, скрытым под твердым хитиновым панцирем, отличались удивительным разнообразием форм. У одних был десяток глаз, другие обходились вовсе без них, некоторые щеголяли крупными головами, а еще некоторые словно бы существовали вовсе без головы. Почти все были невелики - самый крупный, колосс своего времени, имел в длину от округлой головы до тупого хвоста не более 50 см. Все они давно вымерли. Но одновременно с ними существовали другие, более многообещающие типы морских животных. От некоторых не осталось окаменелостей, потому что все их тело было мягким, как, например, у червей или губок, однако их потомки
Спокойный кембрийский период окончился - новый период, ордовикский, принес с собой потопы, каких с тех пор наш мир уже не знал. Моря, заливавшие сушу, постоянно открывали все новые возможности для жизни. Морское дно покрывал бархатистый зеленый ковер всевозможных водорослей. Приливные течения колыхали густые чащи длинных покрытых слизью лент, на поверхности из водорослей образовывались зеленые плавучие острова. Существа, которые плавали у поверхности в постоянном колебании волн, то озаряемых солнцем, то окутанных ночным мраком, вырабатывали иной образ жизни по сравнению с обитателями более глубоких вод, привыкших к полутьме и ровным температурам. Жители холодных морских пучин приспособились к огромному давлению и светились в темноте, а на дне в сеющемся сверху мягком детрите тоже копошились живые существа.
Некоторые ордовикские организмы, такие, как кораллы, двустворчатые моллюски, медузы и морские ежи, дожили до наших дней. Другие несколько напоминают знакомых нам обитателей моря, но разительно отличаются от них размерами или какими-нибудь характерными чертами. Примером может служить первый подлинный морской гигант - наутилоид, головоногий моллюск, родственный каракатице, но защищенный огромной твердой раковиной, которая порой достигала в длину почти пяти метров. Кое-какие животные, не игравшие в ордовикском море заметной роли, тем не менее очень важны, ибо именно они предвещали облик грядущего. Главным образом это были малочисленные своеобразные рыбы - они первыми среди животных обзавелись позвоночником, который в настоящее время служит опорой скелета всех высших животных, включая человека.
В силурийском периоде, сменившем ордовикский, рыб становится больше, но особенно внушительного впечатления они не производят. Эти, древние рыбы - остракодермы - редко достигали в длину 30 см. Они не имели челюстей, и их беззубый рот годился только на то, чтобы всасывать питательные вещества из донного ила, а вместо настоящих парных плавников у них были просто кожные выросты.
Кожа остракодермов отвердела, образовав защитный панцирь, без которого им пришлось бы худо: Относительно безобидные существа вроде трилобитов и наутилоидов уже сходили со сцены, уступая место сильным и прожорливым хищникам. Наиболее опасными были эвриптериды, или ракоскорпионы, которые считаются предками современных скорпионов, в отличие от них живущих на суше. Современный 20-сантиметровый скорпион - создание довольно-таки страшное, но его предок ракоскорпион был крупнейшим животным силурийского мира. В длину он достигал двух метров, обладал мощным веслоподобным хвостом и был вооружен длинными клешнями, напоминающими клешни рака (но рака двухметрового!), а его пилообразные ротовые части шутя раздирали самый крепкий панцирь маленьких бесчелюстных рыб. На первый взгляд могло показаться, что у слабых рыбешек, служивших добычей этому чудовищу, не было никаких шансов выжить.
Однако они выжили, и, более того, в конечном счете верх остался за ними. Во-первых, они были позвоночными и плавали быстрее и маневреннее охотившихся за ними беспозвоночных ракоскорпионов. Во-вторых, они находились в процессе эволюции и все более приспосабливались к условиям своего существования. Сами по себе бесчелюстные рыбы, плававшие у самого дна и всасывавшие ил, большого будущего не имели: среди немногих их потомков можно назвать лишенную панциря миногу, которая питается, присасываясь круглым ртом к живым рыбам других видов. Однако к концу силура широко распространяется другая рыба - с челюстями, способными кусать. В длину она не достигала и десяти сантиметров, но почти несомненно была хищником, а также провозвестником дальнейших 50 млн. лет эволюции надкласса рыб.
Появление этой, гораздо лучше приспособленной рыбы в конце силура совпало с еще одним знамением будущего, столь
Ученые почти ничего не знают об этих первых наземных растениях, даже свидетельства того, что они вообще существовали, крайне скудны: насколько можно судить, это в лучшем случае были очень скромные кустики. И все же ученым известно, что между этими двумя знамениями будущего существует определенная взаимосвязь. Во время девонского периода, пришедшего на смену силурийскому, судьбы первых челюстноротых рыб и первых наземных растений переплелись - потомки растений в дальнейшем стали первыми лесами Земли, а некоторым потомкам рыб суждено было стать животными, которые эти леса населили.
Обитатели этого позднедевонского озера демонстрируют начальные и позднейшие стадии эволюции рыб 360 млн. лет назад. На левом краю рисунка и справа, у берега, два представителя рода эустеноптеронов показывают, что они способны и плавать и (во время засухи) переползать по суше из одного водоема в другой. Справа от более крупного эустеноптерона по дну медленно передвигается примитивный покрытый панцирем коричневатый ботриолепис, у которого уже есть челюсти, а правее - более примитивные бесчелюстные эскуминасписы, похожие на саперные лопатки. Еще одна древняя бесчелюстная рыба, эндейолепис, изображена справа, у берега. Крупная рыба в центре - хищный плоурдостеус, чьи челюсти раскрывались достаточно широко, чтобы схватывать относительно большую добычу. Он гонится за крапчатой флеуранцией, более развитой двоякодышащей рыбой, а справа от нее еще два быстрых пловца - полосатые хейролеписы
Это новое поворотное событие в истории жизни совпало со значительными переменами в собственном облике Земли. В конце силурийского и в начале девонского периода земная кора неоднократно разламывалась, проваливалась и вспучивалась. Постепенно суша поднималась выше, возникали новые горы. В соответствии с изменениями коры воды Мирового океана, и особенно воды внутренних морей, то вели наступление на сушу, то вновь отступали. Отступая, они оставляли после себя толстые слои черного ила, богатого органическими веществами, которые накапливались в течение миллионов лет, а теперь подверглись воздействию воздуха и солнца.
Никогда еще перед жизнью не открывались подобные возможности, не менее многообещающие и плодотворные, чем те, которые были заложены в первобытном океане. И девонский период - время максимального их осуществления. По берегам эстуариев и озер, в болотистых прибрежных равнинах - повсюду, где отложился черный ил, - начали появляться растения. Сначала им приходилось нелегко. Водоросли укреплялись на почве, периодически заливаемой водой, а затем каким-то образом сумели выжить, когда вскормившая их вода отхлынула навсегда. Размножение вне воды также было очень затруднено. Эти древние растения еще не образовывали семян, а размножались с помощью спор - способ, для суши не слишком подходящий. При развитии из споры растение проходит ряд сложных этапов, для которых обязательно требуется вода или очень влажная почва. Под воздействием влаги из спор возникают промежуточные формы, так называемые гаметофиты. Гаметофиты образуют мужские и женские половые клетки. Мужские половые клетки подвижны, и, когда такая клетка подплывает по водяной пленке к женской клетке, происходит оплодотворение. Однако новое поколение спороносных растений появится, только если оплодотворение произошло там, где имеются необходимые питательные вещества.
В каменноугольном периоде, 325 млн. лет назад, между амфибиями и насекомыми, вероятно, очень часто происходили встречи, подобные этой. Слева 25-сантиметровый дендрерпетон следит глазами-бусинами за потенциальной добычей - летающим насекомым стенодиктией (вверху), парящей на 12-сантиметровых крыльях. У таракана (справа) размах крыльев не столь внушителен, и летает он хуже, зато может похвастать рекордной долговечностью - как показывает его внешность, он был одним из предков современной язвы наших кухонь