Жизнь «до»
Шрифт:
– Мы успеем, – как-то не совсем уверенно отозвался Бранов, и мы оба уставились вдаль.
Закулисный мир моей сказки оказался буро-зеленым и надежно сокрытым от посторонних глаз. С дальнего берега широкой реки, заросшей от кромки воды на многие километры травой и ряской, и не углядеть кошачьи дома. Только если с воздуха, но, думается, самолетов-вертолетов здесь точно нет.
Основную группу островков, соединенных мостами-переходами, занимали жилые постройки. К тем островам, что подальше, путей прилажено не было. Хочешь добраться – на лодке
Коты неспешно бродили туда-сюда, переносили самодельные корзины, потрошили рыбу. Кто-то выделывал на растяжках шкуры, кто-то ковырял узловатыми палками землю, готовя ее под посадки. Каждый делом занят.
Напоенный запахом воды, сладкого дыма и трав воздух пьянил и будоражил кровь.
Я поерзала на месте, пытаясь загнать в легкие столько кислорода, сколько под силу будет. Хотелось каждый запах, каждое мгновение запомнить.
– Интересно, а сколько тут островов?
– Двадцать два жилых и тринадцать хозяйственных, – отчеканил аспирант.
Уже разузнал! Ну, дает.
Снова помолчали. А затяжное молчание всегда рождает во мне рой мыслей и, как правило, не самых приятных. Вспомнилось, как Бранов рьяно не хотел идти в книгу и как называл мои сказки глупыми и бездарными.
От блаженной неги вмиг и следа не осталось.
– А ничего такой мир у тебя вышел, – словно чудом прознав о моих мыслях, улыбнулся Ян, глядя на котят, все еще с надеждой поглядывающих на него.
– Да, наверное, – ответила, тоже найдя взглядом детвору.
Аспирант удивленно поглядел на меня.
– Ты случаем не заболела, Вознесенская? – он ни с того ни с сего, с совершенно серьезным видом приложил ладонь к моему лбу. – Куда пропала твоя героически-самоотверженная уверенность в своих трудах?
Я отстранилась. Брановская ладонь зависла в воздухе там, где еще пару секунд назад было мое лицо.
– Чего скисла, Матерь Котов? – снова попытался пошутить он, но на сей раз без прикосновений. – Если ты из-за моих слов, то я ведь…
– Нет, конечно! Мне все равно, кто и что думает обо мне. Просто…
– Просто, что?
Аспирант пытливо ковырял меня взглядом. Я же ковыряла выбоинку в дощатом настиле. Ян добурился до истины первым.
– Слушай, если тебе просто хочется посидеть вот с таким лицом, – он приподнял брови, изобразив мину скорби, – то я отстану. Ну, или просто составлю тебе компанию.
Я усмехнулась и мотнула головой.
– Нет. Не в этом дело. Просто я вдруг осознала, что ты был прав. Моя история и гроша ломаного не стоит, ведь этот мир, – я раскинула руки, словно все вокруг обнять хотела, – он потрясающий! Глубокий, живой и яркий! – огонь радости потух, а руки обессиленно опустились, будто костей вмиг лишились. – А я ведь создатель, – вышло чересчур громко, но голос свой контролировать становилось все сложнее. – Автор, творец этого мира! Как угодно назвать можно, но толку? Я… у меня ничего не вышло! Я и крохи о том, о чем должна была бы, не рассказала.
Бранов ничего не говорил. Не кивал в подтверждение, не противоречил. Просто
– Вот потому Матерь котов и скисла, – до того искусственно захохотала я, что мой смех как раз впору на пленку записывать, да крутить на заднем фоне идиотских телепередач. – Послеродовая депрессия у меня просто. И не мудрено, столько детей разом обрела.
Чтобы сдержать глупые слезы, я опустила голову и принялась разглядывать свои коленки. Джинсы кошки и впрямь выстирали так, что не придраться. Без порошка и мыла. Какие же они все-таки молодцы!
Так, кажется, мысли должны были отвлечь меня от слез. Что за дела?
Я тихонько шмыгнула носом.
– Мика, обижать тебя я не хотел, – как-то тихо заговорил Бранов. – Я не сдержался тогда и наговорил лишнего. Это было жестоко, не спорю. Но всегда все можно исправить. Если захочешь, я помогу тебе и мы…
Однако договорить ему не удалось. А может, и удалось да гул, доносящийся с вмиг помутневшего неба, заглушил его слова.
На миг стало темно, как ночью, а затем солнце снова залило острова и плещущихся на мелководье котят.
– Это что такое было?
Бранов махнул рукой, внимательно всматриваясь ввысь. Кошкоты тоже замерли, как один задрав мордочки. Воздух вновь завибрировал, вдали раздался невыносимый гул. Если сейчас на землю опустится инопланетный корабль, я заору. Честное слово, благим матом заору!
Однако вместо корабля от горизонта прямо на нас надвигалась огромная черная туча.
Коты, как впрочем и я, завороженно следили, как она, стремительно приближаясь, обращается в непомерно огромную птицу. Размах крыльев у нее явно не меньше пары километров был.
– Ян, что это за…
Окончание вопроса подавил шумный выдох. Аспирант обхватил меня за плечи и повалил на спину. Накрыв своим телом, он приподнялся на локтях и прошептал.
– Молчи, не шевелись.
Темное облако вновь пронеслось над деревней, и небо прояснилось, но я и шевельнуться не смела. Команды говорить тоже пока не поступило.
– Укротитель! Создательница!
Мут изо всех сил, переваливаясь с боку на бок, спешила по мостку. Ее крылья темными парусами раскинулись на поднявшемся ветру.
Бранов обернулся и сжал кулаки. Вновь раздался гул.
Набросившийся ветер сбил сфинкса с ног, и та рухнула в воду, подняв тучу брызг. Кошкоты закричали, бросаясь в дома и хватая копья и луки. Женщины уносили детей. Все смешалось, а темнота подступала и кружила теперь вокруг острова воздушным столбом, пресекая даже возможность подступиться к тому шалашу, где были мы с аспирантом.
– Скорее, вставай!
Чуть приподнявшись на руках, я так и обомлела.
Те коты, что не бросились в укрытие, а самоотверженно пытались прорваться сквозь черный туман к нам, так и остались в нем. Лапы их безвольно опустились, и теперь они, все как один раскачиваясь из стороны в сторону, бесцельно глядели перед собой и словно всем телом впитывали темные потоки.