Жизнь экспромтом
Шрифт:
Последние две недели она была похожа на космическую ракету на старте, у которой уже включен обратный отсчет времени. Она очень нервничала, ни на минуту не могла отвлечься от своих мыслей и напряженно ждала, когда же он наконец вернется. Ей страшно хотелось снова его увидеть, обнять, раздеть, словно он был ее самым главным рождественским подарком. С самого его отъезда она мысленно считала дни, часы, минуты, когда же кончится его командировка. А теперь она уже не знала, что и думать по поводу того, как долго еще продлится его отлучка.
— Фрэнки все равно! — без обиняков объявила Рита, по-своему истолковавшая храброе выражение лица своей подруги. — Рилли шляется бог знает где в Мексике. — Она
Фрэнки напряглась. Она не хотела, чтобы кто-нибудь обсуждал, что она чувствует по поводу Рилли. Особенно Дориан. Но было уже слишком поздно.
— Да, наша милая пташка уже мне пропела, что вы с Рилли не просто хорошие друзья. — Дориан и Рита обменялись многозначительными взглядами, из чего стало ясно, что они уже успели посплетничать. — Глупый мальчик. Угораздило же его оставить тебя одну дома. — Он замолчал, сосредоточенно наливая горькую настойку «Ангостура» и томатный сок в свой серебряный коктейльный миксер, затем поболтал им над головой и, наконец, торжественно разлил ароматное содержимое в три стакана. — Если тебе когда-нибудь станет совсем одиноко, помни, я всегда рядом, за стенкой. — Он лукаво подмигнул и передал Фрэнки ее стакан.
— Как я могу об этом забыть? — невозмутимо ответила она, покачивая головой. Но все-таки не могла удержаться от улыбки. В присутствии Дориана невозможно было оставаться серьезным.
— Я предлагаю тост! — провозгласил Дориан и поднял свою «Кровавую Мэри». — За отсутствующих друзей!
Фрэнки прекрасно поняла, что он имеет в виду Рилли, но внезапно по какой-то причине ей на ум пришел Хью. Который находился за шесть тысяч миль отсюда, в Англии. Пришел, как какое-то рождественское привидение из прошлого. Между тем ей следует сконцентрироваться на настоящем. Оставаться здесь, на калифорнийском солнышке, со своими друзьями. Чувствовать себя счастливее и удачливее, чем два месяца тому назад, когда она такого даже вообразить себе не могла.
С улыбкой она глубоко вздохнула и чокнулась с остальными:
— За отсутствующих друзей!
Хью подъехал к дому своих родителей на Танбридж Уилс и повернул ключ зажигания. Мотор заглох, и он с минуту посидел неподвижно в своем «Гольфе», наблюдая, как хлопья снега падают на ветровое стекло. Крупные, пушистые, они постепенно окутывали стекло, как белые конфетти. По какой-то причине он внезапно вспомнил о Фрэнки, о том, как они в прошлом году вместе приехали к его родителям на Рождество, и у обоих сильно болела голова после случившейся накануне вечеринки. И о том, как она сидела, свернувшись калачиком на пассажирском месте, когда они ехали по М25, в этой своей смешной меховой шапке-ушанке с опущенными ушами и в ужасном свитере, который подарила ей его мать на день рождения. Даже теперь он все еще помнит, как он периодически на секунду отвлекался от дороги, чтобы взглянуть на нее. Несмотря на похмелье, она выглядела потрясающе.
Взглянув на пустое место рядом с собой, он себя одернул. Рождество превращает его в сентиментального дурака. Он открыл дверцу и выбрался из уютного тепла машины на колючий декабрьский мороз. Вокруг него завертелись ледяные порывы ветра, забрались под кашемировый свитер и сорочку от Ральфа Лорена. Он потуже закутался в пальто, собрал с заднего сиденья разбросанные там подарки, стараясь не уронить их в какой-нибудь сугроб, пока он возится с
— Чертова погода, — выругался он, когда, поскользнувшись, едва не упал на мостовую, но сумел удержаться и пошел по дорожке к дому своих родителей.
Ему совершенно не светило весь день торчать со своими родственниками. В прошлом году он был с Фрэнки, и вместе они смеялись над попытками отца играть в шарады, вели вежливую беседу с его тоскливым деверем Джерри, играли с детьми его сестры, четырехгодовалыми близнецами, и часов двенадцать подряд смотрели какие-то скучнейшие передачи по телевизору. Но сегодня он был один, сам по себе. Вздохнув, он сунул ключ в замочную скважину. Ему придется перенести «Звуки музыки» в одиночку.
— И тогда я ему сказала: «Если ты не собираешься меня трахать, то можешь собираться и уматывать отсюда вон!» — Рита достала себе еще один кусочек острой пиццы с салями.
Фрэнки пила шампанское и рассеянно улыбалась. Она почти не слушала объяснений Риты о том, как она с треском отшила от себя Мэтта. Вместо этого она думала о том, что это форменный сюрреализм — сидеть в Рождество у Дориана на балконе, есть готовую пиццу, греться на солнышке и смотреть на горизонты Лос-Анджелеса. Гораздо реальнее было бы оказаться сейчас в Лондоне.
— То есть я хочу сказать, что я не Дева Мария, как вы считаете? — Рита взмахнула кусочком пиццы в своей руке в сторону Фрэнки, от ее губ к руке тянулись нити расплавленного сыра.
— Да уж, это вряд ли, — ввернул Дориан, который изображал из себя официанта и раздавал всем куски пирога с начинкой. Он старательно закармливал их всякой готовой едой, потому что пару часов назад, предприняв героические усилия по поджариванию индюшки, потерпел в этом деле полную неудачу.
Он тщательно прочитал рецепт и приготовил все продукты. Но в математике он не был особенно силен, и поэтому, когда надо было что-то смешивать и делить, он предпочитал умножать. А это значило — по грубому подсчету Фрэнки, — что даже если бы газ был включен на полную мощность, его замечательная птица не успела бы поджариться даже ко Дню подарков. Дориан решил оставить ее в покое на средней полке плиты с распростертыми крыльями и в окружении сморщенных морковок и сырых картофелин, а сам бросился рыться в скопившихся у него рекламных буклетах, касающихся доставки пищи на дом (он всегда подозревал, что они когда-нибудь пригодятся), и позвонил в «Пиццу Домино». Впервые в жизни рождественский обед Фрэнки включал в себя два вида пиццы и три литра диетической кока-колы. Но что вы хотите, здесь же Ла-Ла. Чего можно было ожидать от этого города? Неужели того же, что и везде, стандартного и шаблонного?
— Но я не особенно расстроилась по этому поводу. Если честно, то я с самого начала ожидала, что у нас ничего путного не получится, — продолжала Рита лгать со спокойной совестью, игнорируя последние слова Дориана и обращаясь исключительно к Фрэнки. — Нельзя сказать, что я в него влюбилась, вроде как ты в Хью.
Фрэнки вспыхнула при упоминании имени Хью. Последние пару недель она совершенно не думала о нем, но почему-то сегодня — по некоторым причинам — она постоянно о нем вспоминает. Даже ее родители, которые проводили праздники в круизе на лайнере (совершавшем замысловатые бальные па вокруг Канарских островов), позвонили ей, чтобы пожелать счастливого Рождества, и спросили, не говорила ли она с Хью. Ее матушка всегда благожелательно смотрела на Хью и на его превосходно отглаженные рубашки и поэтому не могла скрыть своего разочарования, когда Фрэнки ответила нет.