Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца
Шрифт:
— Гляди, гляди, а это что такое? — удивился Тишка. — Гора, а из горы дым так и валит. Овин там, что ли, топят?
Головнин сказал с улыбкой:
— Это остров Тану. На нем имеется огнедышащая гора, вулканом именуемая, а не овин. А вот еще остров открылся, это Эратам. Мы подходим к Ново-Гебридскому архипелагу, сиречь к собранию островов. От мыса Добро» Надежды мы прошли десять тысяч верст.
Когда подошли ближе к острову Эратаму, то заметили, что во многих местах его поднимается дым.
— Деревня! — решил Тишка. — Выходит,
— А какие они будут, эти люди, — спросил Шкаев у Хлебникова: — белые или черные?
— Черные, — отвечал Хлебников, прекрасно научивший во время плавания описания путешествий Кука.
— Да, сие верно, — подтвердил Головнин. — Мы идем по следам Кука.
Он пристально смотрел на острова. Вот она, эта таинственная земля, о которой с таким волнением ребенком читал он в записках знаменитого мореплавателя.
Он приказал поднять на грот-брам-стеньге русский флаг.
И впервые в этих местах на самой вершине мачты заструился бело-сине-красный российский флаг, весело пощелкивая своим трехцветным полотнищем по ветру.
У берега показались местные жители, суетливо плававшие в своих кану, долбленных из цельных древесных стволов. В то же время на берегу появилось множество совершенно нагих люден. Они бегали с предлинными копьями в руках и, махая ими, делали какие-то знаки, но нельзя было понять, угрожают они пришельцам или приглашают их к себе.
— Гляди, ребята, какие черные, ровно дегтем мазанные! — удивлялись матросы.
— Чего они такие черные? — допытывался Тишка.
— Это они от солнца, — пояснил гардемарин Филатов.
— Выходит, и мы здесь такие поделаемся? — тревожился Тишка.
— И мы, — пошутил Филатов.
Головнин распорядился махать белым флагом.
Между тем островитяне продолжали бегать по берегу, размахивая своими копьями. Вскоре из ближайшей бухточки показалась большая кану с особым приспособлением для устойчивости, весьма заинтересовавшим моряков. Приспособление это состояло из двух шестов, высунутых с носа и кормы лодки вбок, к концам которых были привязаны нетолстые бревна, плывшие по воде рядом с лодкой и не позволявшие ей опрокидываться.
— Гляди, ребята, — говорил Тишка матросам, — сами черные и ходят нагишом, а чердак-то у них работает: ишь ты, чего придумали!
В приближавшейся к шлюпу кану сидели двое островитян.
Головнин тотчас приказал убрать лишние паруса, держать к островитянам и махать белыми флажками, но те вдруг погребли прочь от шлюпа, что-то громко крича и показывая в сторону бухточки, из которой только что вышли. Когда же «Диана» перешла на свой курс и стала прибавлять парусов, они опять воротились и начали звать к себе.
Теперь с борта корабля были хорошо видны островитяне, сидевшие в кану. У них были черные, лоснящиеся тела. Узкие повязки на бедрах составляли весь их наряд. Один из них, приложив левую руку к груди, показывал правой на берег, приглашая в открывшуюся взорам мореплавателей заводь.
Заводь
Все стояли на палубе и смотрели на прекрасную землю.
— Ровно у нас в Гульёнках, — вздохнул Тишка, поглядывая искоса на Головнина. — Вот бы искупаться!
— Здесь, брат, не очень покупаешься! — отозвался гардемарин Якушкин. — Живо черные слопают. Они самого Кука почти что съели.
— На этом острове Кука не было, он сюда не заходил, — заметил стоявший рядом Хлебников.
— Да, — подтвердил Головнин, — здесь еще не ступала нога европейца.
— Может статься, мы будем первыми? — сказал Рикорд.
— Мне самому сие ласкается, — признался Василий Михайлович. — Но как нас встретят жители?
— Разве у нас нет пушек? — спокойно и мрачно проговорил Мур.
— Мы не для того сюда пришли, мичман Мур, — строго заметил Головнин. — Мы, русские, должны нести этим людям просвещение, а не смертоносные залпы из пушек.
И он велел держать курс на остров Тана, где дымил вулкан.
— Там был Кук, там имеется гавань. Туда мы и зайдем. К вечеру подошли к острову Тана. Боясь, что до темноты не удастся зайти в гавань Резолюшин, названную так Куком по имени одного из кораблей его экспедиции, Головнин приказал убрать паруса и положить судно в дрейф.
Скородумов вынес в маленькой клетке пойманную в Южном океане птичку и спросил собравшихся на баке матросов:
— Ну что же, ребята, выпускать?
— Выпускай. Она, видно, здешняя, — отвечали те. Скородумов открыл дверцу. Птичка прыгнула на порожек клетки, на мгновение оторопела, как бы не веря своей свободе, затем звонко крикнула, выпорхнула из клетки и, ныряя в воздухе, с радостным щебетаньем пустилась к острову.
Матросы с нежной, ласковой улыбкой долго смотрели ей вслед...
Наступила ночь. Небо было облачное и ночь очень темной. Но тайский вулкан, над которым дымным факелом поднималось красное пламя, освещал и остров и поре. Пламя бросало свои отблеск на облака, и они горели кровавым заревом.
Эта картина была так величественна и вместе с тем так зловеща, что, несмотря на сильное утомление, никто не спешил итти спать, не будучи в силах оторваться от нее.
Глава четырнадцатая
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ОСТРОВИТЯНАМИ
Склянки пробили полночь.
Головнин все не уходил с палубы, где теперь оставались только вахтенные. Сон бежал от его глаз. С напряжением вглядывался он в ту сторону, где лежала бухта Резолюшин, в которой Кук стоял со своими кораблями тридцать лет назад и куда он, Головнин, первым из европейцев пришел после Кука.