Жизнь и приключения Лонг Алека
Шрифт:
Тони молчал. Он был опытным человеком, долго плавал в Южных морях и прекрасно понимал, что возражать инспектору или спорить с ним бесполезно. Он попался, как нашкодивший — мальчишка. Если бы не вмешательство проклятого Лонг Алека, возможно, ему и удалось бы обмануть этого интеллигента. Наверное, удалось бы. Теперь все потеряно.
— Я виноват, инспектор. Очень виноват. Понимаю, что нарушил закон. Но войдите в мое положение. Торговля идет плохо. Я с трудом выручил деньги за товар, чтобы заплатить команде. Что мне оставалось делать? Может быть, вы все же пожалеете меня? Вы меня наказали,
Шкипер говорил почтительно-просительным тоном. Его согбенная фигура, склоненная голова показывали, что он раскаивается, ему стыдно за совершенное, он понял свою вину и никогда больше не повторит ничего подобного.
— Нет, я официальное лицо и стою на страже закона, — строго проговорил профессор. — Вы знали, что нет большего преступления, чем продажа спиртных напитков полинезийцам. Мне кажется, что ваше пребывание на островах Туамоту вредно. Прощайте.
Вокруг распространялся сладкий аромат впитавшегося в песок рома. Огорченные полинезийцы с сожалением следили за тем, как матросы Кларка опустошают последние банки.
— Я вижу, с вами не сговориться, инспектор, — наконец сказал Тони, молча наблюдавший за уничтожением своего товара. — Что поделаешь. Я проиграл. Закон на вашей стороне. Но ты, — он повернулся к Алеку, — ты убедился, что Тони Макфейл не остается в долгу? Помнишь Рароиа? Мы с тобой еще встретимся, и ты заплатишь за весь вылитый ром, за свой подлый удар, за мое унижение. Заплатишь втройне, а может быть, и больше. Будь ты проклят!
Последние слова Тони уже не говорил, а истерически выкрикивал. Пена показалась на его губах, вид был страшен. Но он сумел овладеть собой, обтер рукавом слюнявый рот, натянул фуражку.
— Эй вы, лодыри, — крикнул он своим матросам, с испугом глядевшим на капитана, — хватит таращить плошки. Пошли на шлюпку. Нам здесь больше нечего делать. Пошли, пошли. Вам даже не осталось и капли промочить горло.
Тони засунул руки в карманы, повернулся спиной к стоявшим и медленно, вразвалочку, направился к берегу.
— Помнишь, я говорил, Тони, что тебя не любит закон? — насмешливо крикнул ему вдогонку Алек. — Так оно и вышло.
Макфейл не обернулся. Он забрался в свою большую шлюпку, отдал приказание гребцам. Матросы нестройно погребли к стоявшей на якоре «Моане».
— Вот и все, — сказал Кларк. — Вы удовлетворены? Получили свои деньги и наказали шкипера. Какой все же несимпатичный тип! А вы молодец, Алек, с вами не пропадешь. Вы, оказывается, неплохой боксер?
— Учился когда-то. Но не могу не отдать должного и вам, профессор. Имея вас за спиной, можно не бояться врагов. Надежная защита.
— А как вы думали? Мы никогда не бросаем своих друзей, — самодовольно сказал Кларк. — Что ж, погуляем по прелестному Накаофа, познакомимся с жителями, может быть, и они устроят для нас концерт? Постоим недельку и дальше в путь…
Алек глядел, как на «Моане» ставят паруса. Видно, Тони не хотел больше ни минуты оставаться на Накаофа. Вот из-под кормы начали вылетать голубые кольца газа. Шкипер запустил мотор. Судно развернулось и пошло к выходу.
Австралия-„счастливая страна“
1
Яхта скользнула в узкий проход между двумя отвесными скалами, и перед глазами Алека открылась огромная, в несколько миль длиной, закрытая, естественная бухта.
— Какая великолепная гавань! — воскликнул он. — Здесь могут укрыться от всех ветров все флоты мира! Сколько всяких удобных заливчиков для постановки на якорь.
— Только Рио-де-Жанейро в состоянии соперничать с Сиднеем. Бывали в Рио? — спросил польщенный Кларк.
— К сожалению, нет.
«Чамрок» сделал поворот и прошел мимо небольшого островка с маяком. По берегам тянулась пышная и сочная зелень. А дальше на фоне голубых гор виднелось множество белых домов. Вот она, долгожданная Австралия, Сидней, с его громадным преддверьем, портом Джаксон.
Множество маленьких, расцвеченных флажками пароходиков — «ферри» — плыло по гавани. На пересечку им в разных направлениях двигались паромы. Они переправляли через бухту лошадей, экипажи и нарядных сиднейцев. По набережным с лязгом катились электрические трамваи, нескончаемым потоком шли люди. Все причалы были заняты судами, начиная с пассажирских и кончая парусными шхунами. И над всем этим простиралось голубое, безоблачное небо и сверкало горячее, щедрое солнце, освещая улицы, дома, воду. Какое-то праздничное настроение охватило Алека.
— Сегодня воскресенье, а везде полно народа. Почему? — спросил он Кларка. — Даже в Лондоне, я не говорю о других английских городах, в воскресенье пусто.
— Дорогой мой, так ведь это не Англия, а Австралия. Вам еще многому придется удивляться, — весело отозвался Кларк. — Мы станем поближе к причалам Северогерманского Ллойда. Вам будет удобнее осматривать город. Ближе к центру.
Профессор поставил «Чамрок» у самой городской набережной. На нее никто не обратил внимания. Слишком много стояло судов в порту, и приход небольшой яхты никого не заинтересовал.
— Ну что, нравится? Правда, красиво? — спросил Кларк, когда они с Алеком вдоволь налюбовались окружающей панорамой. — Тогда пойдемте вниз заниматься делами. Что будет с вами дальше?
— Поеду в Брисбен.
— Когда?
— Думаю, что завтра. Задерживаться здесь не хочу.
— Так, так. Ну, что я могу сказать вам на прощание? Я очень доволен, что мы познакомились. Вы отличный моряк и человек, Алек. И помните, если вам не повезет, я всегда буду рад помочь вам. — Профессор протянул Алеку свою визитную карточку. — А теперь я должен заплатить вам. «Чамрок» простоит тут дня три-четыре, после чего его вытащат на берег до будущего года. Надо менять обшивку подводной части. Вы, если нужно, можете жить на судне эти дни. Я завтра утром уезжаю в Аделаиду, в океанографическое общество, приеду через двое суток, поэтому попрощаемся сейчас. Можем не увидеться.