Жизнь и приключения Робинзона Крузо [В переработке М. Толмачевой, 1923 г.]
Шрифт:
— Вот лодка, Пятница! Если хочешь, можешь ехать на ней домой!
С величайшим интересом тот прыгнул к лодке и стал ее подробно осматривать, покачивая головой и бормоча что-то вполголоса.
Потом печально поглядел на Робинзона и сказал:
— Мала лодка! Нельзя ехать!
— А если мала, то надо сделать большую… Эту лодку я делал один, вдвоем мы быстро сделаем другую, и ты уедешь к своим!
Пятница не пришел в восторг от этих слов, как ожидал Робинзон, а неподвижно стоял, не то с недовольным, не то с
— Что с тобой, Пятница? Разве тебе не хочется сделать лодку? — наконец, спросил Робинзон.
— А зачем сердишься? — вместо ответа спросил тот.
— С чего ты взял, что я сержусь? Нисколько я не сержусь!
— Не сержусь! Не сержусь! — ворчливо передразнил Пятница, — зачем тогда гонишь Пятницу? Что я сделал?
— Да ведь ты же сам говорил, что тебе хочется домой?
— Да, хочется, только чтобы оба! Ты не едешь, я не еду. Один не хочу!
— Но послушай! — возразил Робинзон, — зачем я поеду к твоим? Что же я там буду делать?
Пятница живо повернулся, и его глаза заблестели.
— Много делать! Хорошо делать! Будешь учить лучше быть, как я!
— Ну, будь по-твоему! Давай делать лодку, а там посмотрим! — весело ответил Робинзон.
Не поскупился Пятница на прыжки и танцы в знак своей радости, потом указал на топорик, висевший у его пояса, и полушутя, полусерьезно воскликнул:
— Если ехать не будешь, а меня посылаешь, лучше убей! Один не поеду!
На другой же день отправились в лес искать подходящее дерево. Конечно, деревьев было много, одно лучше другого, надо было выбрать такое, что росло бы недалеко от берега, чтобы не слишком трудно было спустить потом лодку в воду.
Выбор Робинзон предоставил Пятнице, потому что видел, что тот прекрасно понимает толк в этом.
Дело пошло живо, рубили вдвоем, но, когда ствол был готов для выделки лодки, вышел было маленький спор: Пятница хотел внутренность непременно выжигать огнем, как делают у них, Робинзон же настаивал на том, чтобы, главным образом, работать топором и стамеской. Скоро Пятница убедился на деле, что Робинзон прав, и охотно подчинился ему, впрочем, ворчливо заметив:
— Хорошо вам, белым! Вы в земле находите такие хорошие вещи: ножи и топоры! У нас только камни!
Робинзон расхохотался от души.
— Как? Ты думаешь, что мы находим их готовыми? Да, я тебе говорил, что железо находят в земле, только много работы над ним, прежде чем можно сделать из него топор или нож!
И, стараясь говорить понятно, Робинзон стал рассказывать о рудниках, плавильных печах и тяжелом труде, выпадающем на долю людей. Пятница слушал, полуоткрыв рот и застыв неподвижно, изредка только поглядывая на свой топор, о котором слышал такую удивительную историю.
< image l:href="#"/>Рис. 16. Робинзон и Пятница рубят лодку.
Когда
— Зачем делают это, если трудно? — воскликнул он.
— Потому что они бедны! — грустно ответил Робинзон.
Оказалось, что это понятие почти незнакомо Пятнице. Он долго понять не мог, как можно не иметь необходимого?
— У нас — иди и возьми! — говорил он. — Зачем работать? Птицы много, орехи много, всем хватит!
И окончательно не мог он в толк взять, что топоры, которые выделывают эти люди, достаются не им, а другим, богатым, у которых много всего.
— Разве богатые не любят бедных? — спросил он живо.
Робинзон в затруднении пожал плечами.
— Ты же говорил, что ваш учитель велел любить друг друга, отчего же вы его не слушаете? Я бы сказал: будем вместе работать, что твое, то мое, а я тебе работаю!
Робинзон вспомнил о роскоши, в которой живут одни люди, и о бедности, доставшейся на долю других, и тяжело вздохнул.
— Да, Пятница, у нас делается не все так, как надо! — признался он.
Пятница тоже затуманился и был неразговорчив весь день. Вероятно, ему грустно было расстаться с мыслью, что далекая страна, казавшаяся ему такой волшебно прекрасной, населенной полубогами, оказывается, на самом деле, совсем другой.
А лодка, между тем, все больше и больше обозначалась из бесформенного ствола дерева. Она выходила гораздо больше первой. Когда обтесали ее снаружи топорами, чему Пятница мигом выучился, сгладили все неровности, а внутри сделали две скамьи, то вышла она хоть куда, настоящей морской лодкой. Спустить в воду тоже было не просто.
Делали деревянные катки и, перекидывая их все дальше и дальше, черепашьим шагом передвигали лодку. Слишком мало рабочих рук было для этого дела! Зато, как хорошо держалась лодка, когда наступил торжественный час, и она закачалась на воде. Пятница оказался гребцом на-диво: несмотря на величину лодки, она слушалась его всецело, он быстро поворачивал, менял, направление и, видимо, сам нарадоваться не мог на новинку.
Очень были довольны и Робинзон, и Пятница, но был еще один замысел, о котором Робинзон пока не говорил. Ему непременно хотелось поставить мачту и сшить паруса, в чем Пятница ничего не смыслил.
Для мачты было сколько угодно молоденьких деревьев, прямых, как стрела, но сшить паруса было труднее.
За столько лет вся остававшаяся парусина порядочно подгнила, и лишь с трудом удалось набрать нужные куски. Немало изрезал ее Робинзон для Пятницы, вся одежда его состояла теперь из парусиновых штанов. Они стесняли его меньше меховых, и пришлось сделать ему эту уступку. К меховой куртке обращался он только во время дождей, когда готов было надеть на себя что угодно, лишь бы защититься от холода.