Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование
Шрифт:
Ответ на телеграмму пришлось ждать очень долго. Повседневные заботы закрутили директора треста и его помощников своей круговертью.
Надо было готовиться к новому промывочному сезону.
Надо было разоблачать заговорщиков, троцкистов и других «врагов народа».
Еще осенью 1936 года в Дальстрое, как и по всей стране, партийные организации начали проводить митинги в трудовых коллективах. Задача была несложной: рядовые рабочие и служащие должны были клеймить позором «троцкистов», в центре и на местах. Таким образом, создавалась картина всенародной поддержки массовых репрессий невиновных людей, которые, по указке Политбюро, проводили в стране органы НКВД.
В Нагаево
На митинге в авторемонтном заводе в резолюцию записали более конкретное требование: собравшиеся полностью одобряют решения правительства по обезвреживанию врагов рабочего класса и настаивают на их окончательном моральном и физическом уничтожении114.
В кампанию «разоблачения врагов» активно включилась газета «Советская Колыма». Она стала печатать материалы своих корреспондентов уже о местных «троцкистах», выбирая их, как правило, среди руководителей и специалистов. Так, в сентябре газета разоблачила «отвратительную физиономию подлого двурушника» Н. И. Мовсесова, который строил Марчеканский судоремонтный завод на берегу бухты Нагаева и стал его директором.
В декабре газета опубликовала статью «Маска сорвана» о директоре авторемонтного завода В. Б. Гомберхе и начальнике управления комендатуры Магаданского района С. С. Белове.
Как фабриковались такие дела, хорошо видно на примере судьбы горного инженера, по национальности осетина, А. Г. Кудзиева.
Родившись в конце XIX века, Кудзиев до революции успел послужить в царской армии, а затем с группой своих земляков выехал на работу в Америку, на Аляску. В 1920 году он вернулся в Советскую Россию, окончил Московский горный институт, вступил в партию. В 1933-м приехал в Дальстрой по договору, как вольнонаемный специалист. Вскоре был назначен начальником золотодобывающего прииска Пятилетка.
И вот в 1936 году этот прииск не выполнил годовой план добычи золота. Тут опытному инженеру и припомнили особенности его биографии. Вначале партийная организация 25 ноября исключила ого из членов ВКП(б). В решении об исключении записали:
«Неоднократно было замечено, что Кудзиев питает особые симпатии к осужденным уже троцкистам и зиновьевцам, выдвигает их на ответственную работу, мотивируя тем, что эти люди весьма деловые и способные…
В своей биографии он говорит что-то нечленораздельное. В царскую армию его почему-то берут на два года раньше призывного возраста, в 1918 году, находясь на Аляске, будто бы против своего желания подписывает контракт и служит в американской армии»115.
После исключения из партии Кудзиева перевели на должность рядового специалиста, а в марте 1937 года уволили с работы. Понимая, что этим дело не закончится, Кудзиев с семьей собрался уезжать с Колымы. Они взяли билеты на первый пароход. Но 3 мая Кудзиева арестовали. В обвинении, которое ему предъявили, говорилось:
«Работая управляющим прииска Пятилетка, занимался вредительством… Дискредитировал членов партии и комсомольцев, заявляя, что лучше работать с заключенными, чем с ними.
Снимая членов партии и комсомольцев с работы, он на их места ставил осужденных в прошлом за контрреволюционные выступления. Так поставил вместо снятого члена партии Смирнова заведующим участка Соболева, осужденного по 58-й статье. Зная, что смотритель Васильев, осужденный за контрреволюционную троцкистскую деятельность, ведет на прииске
По приговору выездной сессии Военного трибунала 1-й Краснознаменной Дальневосточной армии Кудзиев был отправлен в лагерь, где и скончался в 1943 году.
Здесь надо обратить внимание на одну существенную деталь, связанную с репрессиями в 1936–1937 годах против выдуманных троцкистов и вредителей в Дальстрое. Вначале подобные дела, сфабрикованные местным управлением НКВД, рассматривал народный суд Нагаево-Магаданского района, созданный еще при организации Дальстроя. Судебной работой там занимались люди со специальным юридическим образованием, для которых, в силу их подготовки и опыта, имели значение все атрибуты судебного процесса, в том числе и такие, как доказанность или недоказанность обвинения. Безусловно, члены этого суда, как и все граждане Советского Союза, подвергались все более интенсивной идеологической обработке. Однако процесс оболванивания профессиональных юристов, как теперь видно, шел более замедленно. В некоторых случаях, когда сотрудники УНКВД готовили дела на обвиняемых, используя уж слишком примитивную ложь, суд принимал оправдательные решения.
Несколько подобных прецедентов, безусловно, очень неприятных для Берзина, произошли в 1937 году.
Так, уже упоминавшийся в нашем рассказе Гассельгрен в своих воспоминаниях пишет о том, как в конце 1936 года, когда он строил в Нагаево Марчеканский судоремонтный завод (его называли тогда: завод № 2), его обвинили «в занижении норм выработки, в послаблении заключенным». Сфальсифицированное дело по обвинению Гассельгрена и еще двух строителей дальстроевское УНКВД направило в нарсуд Нагаево-Магаданского района. В конце января 1937 года суд рассмотрел представленные материалы и дело прекратил «за недоказанностью преступления».117
Еще большим провалом окончился судебный процесс, организованный Берзиным над группой действительных «неотошедших» троцкистов, уже отбывавших предшествующие приговоры в колымских лагерях. Эта группа во главе с бывшим членом президиума ВЦИК Кролем и его товарищем Барановским, как мы помним, добивалась от лагерной администрации более мягких условий содержания и некоторого ослабления режима изоляции. Чтобы обвинить этих людей в контрреволюционной деятельности, УНКВД Дальстроя заслало в их ряды провокатора, который информировал чекистов обо всем, что происходило в этой группе.
Осведомителя звали Борис Княжицкий, и он потом исповедовался своему старому другу Байтальскому в этом предательстве. Княжицкий так вспоминал этот эпизод:
«— Я бывая у начальника Управления [21] дома запросто. И вот мне начальник заявил: для юридического оформления процесса меня придется расшифровать, Чтобы я выступил в процессе. Я согласился. Ну, думаю, конец моей гнусной роли! Пусть считают меня «раскаявшимся троцкистом», но не провокатором.
Начальник мне заявляет:
— Теперь, Борис, слушай задание, слушай внимательно. Ты должен будешь дать письменные показания и устно — на суде о том, что троцкисты здесь, на Колыме, во главе с Самуилом Кролем подготавливали вооруженное восстание, восстание с помощью и при поддержке Америки и Японии…
Два раза откладывался суд. Устанавливали виновность: одних ранее намеченных исключали из списка, другими пополняли.
Продолжался суд около трех месяцев. Заседания систематически прерывались… Актив троцкистов обвинили в подготовке восстания, диверсиях, вредительстве, а также в связи с международной буржуазией»118.
21
Управление НКВД по Дальстрою.