Жизнь и смерть в тропических и ледяных морях
Шрифт:
Гибель траулера “Аметист” в феврале 2011 года, принадлежавшего КамчатНИРО, вышедшего из Петропавловска-Камчатского для промышленной добычи синего краба в Охотском море, потрясла меня (на однотипном с “Аметистом” траулере, с таким же названием “Аметист”, в 1967 году я выходил в первый рейс от того же научно-исследовательского института в Берингово море). На борту “Аметиста”, во время рейса в 2011 году, находились 23 члена экипажа. В живых никого не нашли, кроме двух спасательных плотиков без рыбаков и восьми буев от крабовых ловушек.
Специалистами межведомственной комиссии установлено, что добыча краба велась при тяжелых метеоусловиях, то есть сильном ветре и обледенении.
Можно привести еще бесчисленное количество примеров гибели судов и экипажа в последние десятилетия в ледяных водах как в северной части Тихого, так и в Атлантическом океане в результате элементарного нарушения техники эксплуатации, связанного с недисциплинированностью, разгильдяйством или погоней за коммерческой выгодой. Цена всему этому – потопление судна и смерть экипажа среди льдов, в бушующих северных волнах.
Месть акулы
Акула обладает необыкновенной, просто уникальной живучестью. Очищенная от внутренностей, она некоторое время может функционировать и способна активно сопротивляться. Мышцы ее обладают большой автономией и сохраняют способность сокращаться даже при нарушении связи с центральной нервной системой. При ее разделке совершает на палубе головокружительные пируэты и даже проявляет агрессивность. Полностью выпотрошенная и выброшенная за борт, она жадно хватает свои же внутренности и нередко опять попадает на крючок, наживленный ее же потрохами. Отрубленная от туловища голова, брошенная на палубу, также представляет опасность для людей, челюсти которой сохраняют рефлекторную мускульную активность. Они еще некоторое время могут сжиматься и разжиматься с большой силой, и могут запросто покалечить конечности неосторожного рыбака, оставляя ему долго не заживающие раны.
Работая в южных тропических широтах на ярусоловах, нам приходилось вылавливать вместе с тунцами и акул, чаще всего небольших – до 3 метров. Но иногда попадались и крупные экземпляры размером около 6 метров. Разделкой рыб руководил рыбмастер, а помогали ему обычно матросы свободные от вахт, в том числе и матрос-камбузник, о ком и пойдет речь. Он как-то сразу невзлюбил акул и называл их не иначе, как морские “твари”. Прежде чем взяться за разделку, он обычно с остервенением избивал их ломиком, стараясь колотить по наиболее чувствительным частям головы.
Однажды на крючок попался довольно крупный экземпляр акулы- мако.
Фото автора. Акула –мако
С трудом вытащив акулу на палубу, мы оставили ее лежать, пока она не успокоится, то есть не “уснет”. Вскоре на подвахту вышел матрос - камбузник и, увидев акулу, подготовленную для разделки, принялся безжалостно протыкать ее голову и тело железным крюком. В ответ, царица морей, совершая резкие импульсивные движения и стараясь увернуться от ударов, прыгала, пытаясь схватить его своими мощными зубами, не сводя с нападающего неподвижных тускло мерцающих глаз.
Рыбмастер с трудом разрубил громадную хищницу на части и отрубленную голову отбросил в сторону. Однако раздраженный матрос на этом не успокоился и стал озлобленно бить
Как только нога взъяренного камбузника попала в пасть отрубленной головы, челюсти ее, с острыми, словно резцы зубами, моментально сомкнулись. Лишь с помощью железного ломика мы смогли освободить его израненную и окровавленную ногу и срочно доставить к фельдшеру.
Покалеченный мучитель решил отомстить акуле своеобразным способом – вырезать челюсти акулы на сувенир. Но злая судьба словно преследовала его и насмехалась над ним. При ее выделке пальцы матроса случайно нажали на чуть живые нервные окончания, и челюсти хищницы в очередной раз сомкнулись. И на этот раз фельдшеру пришлось поработать над его ранами на изуродованных руках.
Но самое удивительное, что его трагикомичные приключения на этом не кончились. Высушенные на солнце челюсти ублаготворенный истязатель повесил у себя в каюте, наслаждаясь их видом.
Хорошо зная о случившемся, мы почему-то всегда старались обходить его каюту, где на переборке хищно поблескивали клыки его поверженного врага. Но как-то раз были вынуждены собраться у него для составления очередного недельного меню вместе с коком, и оказались свидетелями завершения последнего акта разыгравшейся перед нами трагикомедии.
При бурном обсуждении меню несчастный камбузник, забывшись, сел у переборки под подвешенной челюстью. И непонятно по какой причине, ибо погода была на редкость тихая, лишь небольшая зыбь равномерно покачивала корабль, но челюсти внезапно сорвались с переборки и буквально обхватили его голову. Потрясенные этим необычайным явлением мы с ужасом увидели, как с его окровавленной головы лилась кровь. Несчастный матрос истошно кричал и пытался сорвать это ужасное орудие мести. Лишь с большим трудом, надев рукавицы, нам удалось содрать с него челюсть вместе с его залепившейся кожей на клыках и выбросить ее в морскую пучину. Залитая кровью незадачливого камбузника, потрошеная пасть акулы, покачиваясь на волне, долго не хотела расставаться со своим ненавистником и все старалась прижаться к борту, к тому месту, где находилась его каюта. Так закончилась эта загадочная и удивительная история.
После этого рейса незадачливый матрос в море не пошел. Он стал заговариваться, утверждая, что не верит в смерть акулы, и что она будет преследовать его, если он снова окажется в океане.
Моторист и акулы
Многие подводные исследователи, в том числе Ж. Кусто и Ф. Дюма, утверждают, что если акула сыта, не возбуждена и в хорошем настроении, то она может равнодушно взирать на оказавшего в ее стихии человека и способна любопытства ради, долгое время находиться рядом с ним. Тому свидетельство случай, который произошел с мотористом одного из научно-поисковых судов, бывшего ППО “Югрыбпоиск”.
От неразделенной любви к буфетчице или к камбузнице, как их обычно называют на судах, молодой моторист при стоянке судна в дрейфе во время выполнения научных работ, выбросился за борт, надеясь, впрочем, что его тут же спасут. Однако прыжка за борт никто не увидел, кроме буфетчицы, которая стояла рядом, выслушивая в очередной раз его объяснения в любви.
Незадачливый влюбленный был почему-то уверен, что его возлюбленная, испугавшись, тот час же поднимет тревогу. Воображение заранее рисовало ему радужную картину, как она, обезумев от горя, а потом от радости, бросится ему на шею (безусловно, после того как выудят его из воды) и, оценив его любовь, отдаст ему свое сердце, а может быть, и тело.