Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

Джонс Эрнест

Тем не менее в течение 20 месяцев он использовал электротерапию в совокупности с различными вспомогательными средствами: ваннами и массажем. (Иногда он прибегал к этим методам даже в начале 90-х годов.) Но с декабря 1887 года он все чаще начинает использовать в работе с пациентами гипнотическое внушение. Этот метод давал хорошие результаты, так что теперь Фрейд получал от работы не только удовлетворение, но даже ощущал себя в некоторой степени «чудотворцем». Еще будучи студентом, он присутствовал на публичном гипнотическом сеансе Хансена и, наблюдая, как загипнотизированный человек был приведен в состояние смертельной бледности, поверил в реальность гипноза. Перед своей поездкой в Париж он знал об использовании гипноза в терапевтических целях и, возможно, сам пытался лечить этим методом больных в частном санатории Оберштейнера. У него был большой опыт по применению этого метода в лечебных целях, полученный им еще в клинике Шарко. Поэтому он время от времени пользовался этим методом с самого начала занятий частной практикой; например, он упоминает о лечении гипнозом итальянской пациентки, у которой всякий раз начинался конвульсивный приступ, если кто-то произносил слово «яблоко» по-немецки — Apfel,

или по-итальянски — Рота. В Германии Мёбиус и Гейденгайн серьезно относились к гипнотизму, однако большинство врачей и психиатров все еще считали его надувательством или даже чем-то худшим. Обвинения по этому поводу были частыми и достаточно резкими. Сам Мейнерт, например, писал в 1889 году, что гипнотизм «низводит человека до состояния животного без воли и рассудка и лишь ускоряет его нервное и психическое расстройство… Он вызывает искусственную форму отчуждения». И что было бы большим несчастьем, если бы эта «психическая эпидемия среди врачей» получила распространение.

Фрейд выступил в защиту гипнотизма с присущим ему пылом. Время от времени он делал книжные обзоры для «Wiener Medizinische Wochenschrift», например, книги Митчелла «Лечение определенных форм неврастении и истерии» и книги Оберштейнера «Неврология». Оба обзора сделаны в 1887 году, а в 1889 году он написал отзыв о книге по гипнотизму Фореля. Именно Форель дал ему ранее рекомендательное письмо к Бернгейму. Он использовал этот случай, чтобы в резкой форме дать отпор Мейнерту, который отозвался о Фрейде как о «всего лишь гипнотизере». Фрейд же утверждал, что является неврологом, готовым лечить всевозможные заболевания методами, наиболее подходящими для лечения этих заболеваний. Что касается едких замечаний Мейнерта на тему гипнотизма, процитированных выше, Фрейд прокомментировал их следующим образом:

Большинство людей вряд ли предполагают, что некий ученый, который в некоторых областях невропатологии достиг значительного опыта и проявил острое понимание [80] , по всем другим проблемам проявляет полнейшее непонимание. И конечно, хотя уважение к величию, в особенности к интеллектуальному величию, принадлежит к лучшим свойствам человеческой натуры, но оно должно отходить на второе место, когда речь заходит об уважении к фактам. И не следует стыдиться признать это, когда приходится отбрасывать в сторону всякую надежду на поддержку такого авторитетного ученого в защиту собственного суждения, основанного на изучении фактов.

80

* То есть Мейнерт.

Однако Фрейд обнаружил, что ему не всегда удается целиком или достаточно глубоко погрузить пациента в гипноз.

Чтобы усовершенствовать технику гипноза, летом 1889 года я поехал в Нанси, где провел несколько недель. Я наблюдал трогательного старика Льебо, когда он работал с бедными женами и детьми рабочих, был свидетелем удивительных экспериментов Бернгейма с больничными пациентами, и на меня произвели сильнейшее впечатление возможности мощных духовных процессов, которые все еще оставались скрытыми от сознания человека. Чтобы иметь возможность обучаться, я уговорил одну из своих пациенток отправиться со мной в Нанси. Это был случай благородной, гениально одаренной истерички, которая попала ко мне, потому что с ней никто ничего не мог поделать. С помощью гипнотического внушения я добился, чтобы она могла вести достойное человека существование, мне удавалось вновь и вновь приводить ее в норму. Правда, спустя некоторое время она каждый раз возвращалась в прежнее состояние, но я в силу своего тогдашнего неведения объяснял это тем, что в ее случае гипноз никогда не достигал степени сомнамбулизма с амнезией. Теперь несколько раз за нее принимался Бернгейм, но тоже ничего не мог поделать. Он добродушно признался мне, что добивался больших терапевтических успехов с помощью внушения лишь в своей больничной практике, но не с частными пациентами. Я имел с ним много вдохновляющих бесед и взял на себя перевод на немецкий язык двух его книг о внушении и его лечебном воздействии на пациента.

Здесь содержится любопытная ошибка, ибо Фрейд уже опубликовал год тому назад первую из двух называемых здесь книг под заголовком «Hypnotismus, Suggestion und Psychotherapie» и снабдил ее обширным предисловием. Он даже опубликовал большой отрывок из этой книги в «Wiener Medizinsche Wochenschrift». В декабре 1887 года, за 18 месяцев до того, как он посетил Бернгейма, он договорился об издании этого перевода.

В предисловии к книге Бернгейма (1888) Фрейд детально рассматривает недавно возникшее противоречие между нансийской школой (Бернгейм, Льебо и др.) и саль-петриерской школой (Шарко). В целом он защищал последнюю. Особенно его волновало следующее: если можно показать, что состояния гипноза могут вызываться внушениями со стороны врача, тогда критики вправе заявить, что то же самое справедливо для симптоматологии истерии. (Бернгейм сам довольно открыто склонялся к такой точке зрения, а Бабински ее отстаивал 20 лет спустя.) Если так, то тогда в этой болезни мы потеряем всякое ощущение действия обычных психологических законов, которым Фрейд приписывал величайшую ценность. Он привел великолепные аргументы в защиту своей точки зрения, что этого не может быть с истерией: схожесть описаний в разные века и в разных странах сама по себе подтверждает это.

Что касается гипноза, он считал, что в основном это явление чисто психологическое, хотя некоторая, например нервно-мышечная, сверхвозбудимость, по всей видимости, является физиологической. Обсуждая эту аномалию, он сделал проницательное замечание о том, что непосредственные внушения со стороны врача следует отличать от более косвенных, которые скорее представляют собой явления самовнушения и зависят от особенностей нервной возбудимости индивида.

Вскоре подобное однообразие повторяющихся внушений

начало надоедать Фрейду. Четыре года спустя он в резкой форме выразил свое недовольство этим методом: «Ни врач, ни пациент не могут до бесконечности терпеть это противоречие между полнейшим отрицанием расстройства при внушении и вынужденным его признанием вне внушения». Он убедился, что за явными симптомами расстройства скрывается много секретов, и его не знающее отдыха воображение старалось постичь их суть. Позднее он писал, что с самого начала применения им гипноза он пользовался этим методом не только для проведения терапевтических внушений, но также для того, чтобы проследить глубже историю симптома, то есть применял катартический метод Брейера. В «Очерках об истерии» он сообщает, что впервые применил катартический метод на фрау Эмми фон Н., чье лечение он начал 1 мая 1889 года (через 18 месяцев после начала использования им гипноза в медицинских целях). Как и можно было ожидать, в этой первой попытке применения глубокого сомнамбулизма он не достиг какого-либо глубинного проникновения. В действительности, Фрейд, по-видимому, чересчур полагался в этом лечении на терапевтическое внушение и, как и обычно, комбинировал его с массажем, ваннами и отдыхом. На примере этого случая он убедился в том, что причиной, по которой столь многие благотворные воздействия гипнотического внушения скоропреходящи, является то, что они вызывались пациенткой для ублажения своего врача и поэтому имели тенденцию к скорому исчезновению по прекращении контакта. Заметим далее, что в то время Фрейд все еще полностью находился под влиянием учения Шарко о важном значении психических травм в симптоматологии истерии. Согласно этому учению, перенесенное в детстве потрясение (например, брат бросил в сестру жабу) может явиться причиной возникновения у человека фобии. Идея о личных мыслях (желаниях) неприемлемого содержания была впервые записана лишь три года спустя.

В 1892 году вышла статья Фрейда, сообщающая об успешном излечении больной посредством гипноза. Это был случай женщины, которая хотела кормить своего ребенка грудью, но не могла этого делать из-за различных истерических симптомов: рвоты, нервно-психической анорексии, бессонницы и возбуждения. Двух сеансов гипноза оказалось достаточно, чтобы устранить все негативные симптомы (то же самое произошло год спустя после рождения ею второго ребенка). В этой статье Фрейд главный акцент делает на вероятность существования у его пациентки так называемых «антитетических мыслей», которые мешают осуществлению сознательных намерений. Он интересным образом сопоставил их образ действия соответственно при неврастении и истерии. В первом случае человек осознает наличие конфликта, который ослабляет его силу воли, но он тем или иным способом умудряется осуществить свое намерение. Для истерии характерно неосознавание человеком такого противодействия, однако он находит свою волю полностью блокированной (как в представленном случае) какими-либо телесными расстройствами, вызываемыми антитетическими мыслями. Фрейд не начал здесь какого-либо исследования на тему о том, чем являются эти мысли или почему вообще существует противодействие, мешающее осуществлению сознательных намерений. По предположению Фрейда, если «антитетические мысли» и существуют, то проявляют себя существенным образом в моменты возбуждения или истощения. Истощение много больше ослабляет «основное сознание» (Я), чем это делают «антитетические мысли», чуждые и противоположные этому «основному сознанию», мысли, которые часто полностью от него диссоциированы. Здесь есть намек на учение Брейера о том, что невротические симптомы зарождаются только в особом психическом состоянии (в его «гипноидном состоянии»), что Фрейд просто описывает как состояние истощения.

Мы подошли теперь к самому важному вопросу — о переходе от катартического метода к методу «свободных ассоциаций», от которого берет свое начало психоанализ. Только посредством изобретения этого нового метода Фрейду удалось должным образом проникнуть в ранее неизвестную сферу бессознательного и сделать свои глубокие открытия, с которыми навечно связано его имя. Изобретение этого метода явилось одним из двух великих подвигов Фрейда в его научной жизни, другим великим подвигом стал его самоанализ, посредством которого он научился исследовать раннюю сексуальную жизнь ребенка, включая знаменитый эдипов комплекс.

Общепринято думать, что для совершения великим гением важного открытия необходима ослепляющая вспышка интуиции, и история науки изобилует драматическими сообщениями о подобных случаях. Возможно, случай Фрейда разочарует тех, кто привык восхищаться гениями, которых постоянно «озаряет». Хотя Фрейд и обладал, если так можно выразиться, сверхинтуицией и сохранил это чувство и в зрелом возрасте, есть веские причины полагать, что в рассматриваемый нами период (особенно между 1875 и 1892 годами) его развитие было медленным и трудным. Этот период, по-видимому, характеризовался тяжелым, болезненным прогрессом в его знаниях. Упорно работая изо дня в день, он шаг за шагом шел к своим открытиям. Сильное впечатление произвело на Фрейда описание Шарко своего принципа работы — снова и снова пристально изучать факты, пока они не начинают раскрывать свои секреты; такой принцип работы во многом соответствовал собственному отношению к работе Фрейда. Однако справедливо можно заметить, что в начале 90-х годов все чаще и чаще «срабатывает» его интуиция. Одно открытие следует за другим. Его внутренний настрой и богатая интуиция, подкрепленные упорнейшей работой и тщательным обдумыванием, вели ко все более глубокому научному осознанию. Именно в начале 90-х годов, по всей вероятности, начинается самый творческий период в его жизни. Летом 1895 года, спустя три месяца после опубликования «Очерков об истерии», Брейер пишет в письме к их общему другу Флиссу: «Интеллект Фрейда поднимается к своей высшей точке. Я с изумлением смотрю на него, как курица на ястреба».

Не существует точной даты открытия Фрейдом метода «свободной ассоциации». Мы можем лишь сказать, что Фрейд постепенно подошел к своему открытию (между 1892 и 1895 годами), работая над его усовершенствованием и очищением от вспомогательных средств — гипноза, внушения, настаивания и задавания вопросов, — которые сопутствовали этому методу вначале. Но возможно распознать некоторые стадии, через которые прошла эволюция данного метода, и мы предпримем попытку указать эти промежуточные стадии.