Жизнь и творения Зигмунда Фрейда
Шрифт:
Нельзя сказать, чтобы эта книга была хорошо принята в медицинском мире [84] . Враждебная рецензия знаменитого немецкого невролога Штрюмпелля, кажется, особенно расстроила Брейера, в то время как Фрейд, по его словам, готов был рассмеяться, глядя на проявленное им отсутствие понимания: «Уверенность в себе Брейера и его силы к сопротивлению не являются столь же сильно развитыми, как все остальное в его умственной организации».
В различных кругах, и не только в медицинских, на эту книгу обратили большое внимание. Один из отзывов о ней настолько выделяется своей проницательностью и предвидением, что заслуживает упоминания. Он появился в «Neue Freie Presse», ведущей ежедневной газете Вены, 2 декабря 1895 года под заголовком «Хирургия души» («Seelenchirurgie»). Его автор — Альфред фон Бергнер, профессор истории литературы и одновременно директор Венского Императорского театра; кроме того, в венских литературных кругах он был известен как поэт и критик. Он с восхищением и пониманием оценил истории случаев,
84
* Единственным исключением явился полный и благосклонный обзор Митчелла Кларка в журнале «Мозг». Именно благодаря этому обзору Кларка автор данной книги впервые познакомился с работой Фрейда в области психопатологии; его работы по неврологии были известны автору ранее. Два года спустя еще один английский исследователь, не кто иной, как Хэвлок Эллис, в своей работе об истерии дал высокую оценку книге Брейера и Фрейда, а также другим работам Фрейда на эту тему.
Из напечатанных 800 экземпляров книги лишь по истечении 13 лет было продано 626. Авторы получили гонорар, составивший 425 гульденов (по 18 фунтов каждый).
Надо заметить, что не научные разногласия, существовавшие между авторами этой книги по вопросу теории истерии, привели к разрыву их отношений, и даже не плохое принятие их книги. Их отношения испортились летом 1894 года. Причиной разрыва послужило Нежелание Брейера поддерживать Фрейда в его исследованиях сексуальной жизни пациентов или, скорее, в его далеко идущих заключениях. То, что расстройства в сексуальной жизни являются важнейшими факторами в этиологии и неврозов, и психоневрозов, являлось доктриной, которую Брейеру нелегко было «переварить». И не одному ему!
Однако Брейер довольно странно колебался. Правда, он никогда не соглашался с тем, что сексуальные расстройства являются неизменными и специфическими причинами невротических расстройств, однако никогда открыто этого не отрицал. Например, в главе «Теория», которую он написал для «Очерков об истерии», встречаются следующие строки: «Сексуальный инстинкт, несомненно, является самым могущественным источником продолжительных увеличений возбуждения (и, как таковой, неврозов)…» «…Что такой конфликт между несовместимыми мыслями вызывает патогенный эффект, это вопрос ежедневного опыта. Он главным образом является предметом мыслей и процессов, относящихся к сексуальной сфере…» «Такое заключение (о предрасположенности к истерии) уже само по себе подразумевает, что сексуальность является одним из основных компонентов истерии. Однако вскоре мы увидим, что роль, которую играет сексуальность, намного важнее и что она самыми различными способами способствует образованию болезни…» «Многие и самые важные из вытесняемых мыслей, которые ведут к (истерической) конверсии, имеют сексуальное содержание». В тот месяц, когда появились «Очерки об истерии» Фрейд писал своему другу Флиссу: «Ты с трудом узнаешь Брейера. Снова испытываешь к нему симпатию без каких-либо оговорок… Он полностью изменил свое отношение к моей теории сексуальности. Это теперь совершенно другой человек, чем тот, к которому мы привыкли». И снова, всего несколько месяцев спустя на собрании Doktorenkollegium (Докторской коллегии) Брейер тепло отзывался в защиту работы Фрейда и выразил свое согласие со взглядами Фрейда на сексуальную этиологию неврозов. Однако, когда Фрейд впоследствии поблагодарил его за это, он отвернулся от него со словами: «Я не верю ни одному слову в этой работе». Естественно, их отношения и дальнейшее сотрудничество стали невозможными. 20-летней дружбе был положен конец.
Одни их научные разногласия не могут объяснить ту горечь, с которой в 90-х годах Фрейд писал о Брейере Флиссу. Когда вспоминаешь, как много значил Брейер для Фрейда в 80-х, — его щедрость, его понимание и симпатия, исходящая от него комбинация жизнерадостности и интеллектуальной стимуляции, — произошедшее впоследствии изменение отношения к нему Фрейда действительно поражает. Если ранее нельзя было услышать ни слова критики в адрес «совершенного» Брейера, то теперь не говорилось ни слова о его положительных качествах, более того, Брейер стал раздражать Фрейда. Тем не менее, как мы уже говорили, разрыв между ними не был внезапным, они отдалялись друг от друга постепенно, шаг за шагом. Поэтому неудивительно, что в апреле 1894 года, когда их отношения были еще достаточно дружескими, Фрейд обратился к нему за консультацией по вопросу своего здоровья. Но к началу осени этого года они окончательно разошлись. Основное изменение в чувствах Фрейда произошло весной 1896 года, именно в это время он сближается с Флиссом. В феврале он писал Флиссу, что далее невозможно ладить с Брейером, хотя всего неделю спустя Фрейд признался, что ему больно думать, что Брейер ушел из его жизни. Год спустя он радовался тому, что больше не сталкивался с Брейером; одна встреча с Брейером могла заставить его эмигрировать. Нет надобности приводить здесь резкие слова, произнесенные в это время Фрейдом в адрес Брейера.
Как раз в эти годы Фрейд находился в наиболее революционной, как интеллектуальной, так и эмоциональной, стадии развития. Тот бойкот, которому он подвергался, вызвал в нем открытое сопротивление. И когда он больше всего испытывал потребность в товарище, который мог бы помочь
Возможно, разрыв между ними произошел бы раньше, но здесь сыграли роль личные обстоятельства. Очевидно, Фрейда тяготило чувство долга перед Брейером. Материальная зависимость от Брейера не давала ему покоя. В начале 1898 года Фрейд сделал первую попытку выплатить часть своего долга. Брейер считал эти деньги подаренными Фрейду, поэтому отказывался принять их. Он лишь согласился взять часть суммы за оказанную им медицинскую помощь одному из родственников Фрейда. По всей видимости, Фрейд понял такую позицию Брейера как попытку сохранить свое покровительственное отношение к нему и резко протестовал против этого. Два года спустя он заявил Флиссу, что с удовольствием полностью порвал бы с Брейером, но не может этого сделать из-за старого денежного долга.
Следует упомянуть о том, что однажды Фрейд сказал об испытываемой им потребности в периодических переживаниях интенсивной любви и ненависти, которая еще не была смягчена посредством его самоанализа.
Его сексуальные исследования, которые явились причиной столь многих неприятностей, начались с наблюдения частоты, с которой анализ истерических, а впоследствии навязчивых симптомов вел к прошлым болезненным сексуальным переживаниям, многие из которых можно было назвать травматическими. Будучи поражен важностью этого фактора в классических типах психоневрозов, Фрейд заинтересовался той ролью, которую этот фактор может играть при других формах невротических расстройств, — формах, которые тогда объединялись понятием «неврастения».
Общее представление об этом понятии, введенном Бердом 30 лет тому назад, было действительно чересчур обширным, и Фрейд полагал, что сможет осуществить нозологическое прояснение этого вопроса путем изучения не только симптоматологии различных случаев, но также их специфических этиологических факторов. Он дал полное описание симптомов, характерных для состояния, которое предложил назвать «невроз страха», вместе с чертами, отличающими это состояние от неврастении, с одной стороны, и от истерических фобий — с другой. Уже к 1893 году Фрейд пришел к существенным заключениям по этой теме; в своем частном письме в 1892 году он писал: «Не существует неврастении или аналогичного невроза без расстройства в сексуальной функции», а в феврале 1893 года дал полное описание невроза страха. Эти описания были им сформулированы в начале 1894 года и опубликованы в январе 1895 года, за несколько месяцев до выхода в свет «Очерков об истерии». Эта работа явилась его первым независимым трудом по психопатологии.
В результате своих наблюдений Фрейду удалось установить, что при любом тщательном исследовании пациента можно обнаружить сексуальные этиологические факторы, которые различаются при двух состояниях; это послужило основанием для разделения им этих состояний. При неврастении наблюдалось недостаточное облегчение от сексуального напряжения, в основном получаемое посредством некоторой формы ауто-эротических действий. Уже в 1892 году он утверждал, что «отклонения в сексуальной жизни составляют единственную необходимую причину неврастении». При неврозе страха [85] не имело места облегчение от невыносимого количества неразрешенной энергии сексуального возбуждения, самыми распространенными примерами чего являлось расстройство, вызываемое практикой coitus interruptus [86] , и расстройство, возникающее во время помолвки целомудренной, но страстной пары.
85
* Следует иметь в виду, что более нейтральное английское слово «anxiety», посредством которого мы переводим немецкое Angst, используется в психоанализе в более широком смысле, где оно включает в себя много форм и степеней страха, полную опасений тревожность, боязнь или даже панику.
86
Прерванный акт — Прим. перев.
Объяснение, предложенное Фрейдом относительно своих клинических открытий, представляет огромный интерес в связи с его личным развитием. Он всегда ломал себе голову над старой проблемой взаимоотношений между телом и разумом, и прежде всего питал надежду, строго придерживаясь принципов школы Гельмгольца, установить физиологическую основу умственной деятельности. Как мы позднее увидим, в течение 1888–1898 годов Фрейд прошел через период напряженной борьбы, прежде чем решил отказаться от мысли привести в соответствие соматическую и психическую деятельность. Зарождение этого конфликта в его уме можно осознать в его теории невроза страха. Это была подходящая сфера для таких раздумий, так как немного найдется проблем, столь же фундаментальных для проблемы тела и разума, как проблема страха.
Сущность его объяснения заключалась в следующем: когда сексуальное напряжение, возникающее внутри тела, достигает определенной величины, это ведет к образованию сексуального желания, либидо, с различными сопутствующими мыслями и эмоциями; но когда по какой-либо причине этот естественный процесс сдерживается, то это сексуальное напряжение «трансформируется» в страх. Нижеследующее представляет собой выделенное курсивом утверждение в его первой работе: «Механизм невроза страха следует искать в отклонении телесного сексуального возбуждения, спроецированного из психики, и в аномальном использовании этого возбуждения, обусловленного этим отклонением». Он настаивал на том, что страх имеет соматическое замещение и что ни страх сам по себе, ни любые сопутствующие ему соматическое проявления (сердцебиение, потоотделение и т. д.) не поддаются психологическому анализу.