Жизнь как кино, или Мой муж Авдотья Никитична
Шрифт:
Новогодние «елки» в театре эстрады и в кремле. Л. И. Брежнев
Я училась на четвертом курсе ГИТИСа, Борис работал на эстраде. Приближался Новый, 1959 год, а вместе с ним и дополнительный двухнедельный заработок для актеров, так называемые «елки».
Все артисты, и талантливые, и не очень, с нетерпением ждали этой подработки, так как платили тогда, особенно в театрах, сущие копейки.
Был даже анекдот на эту тему: «Актера неожиданно пригласили на съемку в Голливуд. Актер уточнил: „А какие сроки?“ Ему ответили: „С 30 декабря по 14 января“.
Участие в «елках» было очень изнурительным и малоинтересным занятием. Загримированные и одетые в костюмы зайчиков, лисичек, муравьев, ворон, грибов, пней и прочих сказочных персонажей актеры находились на елках с 9.30 утра до 17.18 часов две недели! Самые престижные роли Деда Мороза и Снегурочки доставались далеко не всем.
Борис, благодаря своему уже завоеванному авторитету талантливого эстрадного артиста, сумел убедить знаменитого конферансье Михаила Гаркави, который был тогда директором Театра эстрады, что его жена, студентка 4-го курса ГИТИСа, идеально подойдет на роль Снегурочки в новогоднем эстрадном представлении «В гостях у дяди Миши».
В то время Театр эстрады находился на площади Маяковского, где в дальнейшем разместится молодой «Современник». В театре была большая сцена и оркестровая яма. В спектакле были заняты маститые эстрадные артисты. Для меня этот первый в жизни выход на профессиональную сцену был крайне волнителен и ответственен.
Но роль Снегурочки оказалась для меня совсем несложной.
Перед своим выходом, стоя в кулисе, я каждый раз слушала выступление популярной в те годы эстрадной певицы Нины Дорды, которая открывала представление песней «В гостях у дяди Миши». Пела она «вживую», под эстрадный оркестр. Тогда «фанеру» еще не придумали. Кроме Театра эстрады Дорда была занята еще в нескольких «елках». Бегая по морозу с «елки» на «елку», она потеряла голос.
Гаркави, красный и потный от гнева, сотрясал воздух поднятыми вверх мощными кулаками, а Дорда, с жалобным видом показывая на горло, разводила руками, мол, «нет у меня голоса, ну хоть убейте, нет!»
Спектакль был под угрозой срыва. Ситуация была критической.
Тогда Борис сказал Гаркави: «Начинайте спектакль. Эту песню споет Прохницкая». Я остолбенела. Я, конечно, знала и слова, и мелодию этой песенки, но чтобы спеть ее на сцене, с большим оркестром, да еще без единой репетиции. «Ну нет!» — «Ты будешь петь!» — последнее, что я услышала, когда Борис буквально вытолкнул меня на сцену.
Оркестранты, увидя исполнителя песни в костюме Снегурочки, тем не менее заиграли вступление. Мне не оставалось ничего другого, как запеть: «В гостях у дяди Миши встречаем Новый год…» Я плохо помню, как я спела эту песенку, и пришла в себя только тогда, когда увидела оркестрантов в оркестровой яме, которые все, как один, встали и аплодировали мне кто смычками, кто в ладоши.
Это была моя первая победа на эстраде благодаря Борису. Он поступил со мной так, как поступают с теми, кого хотят быстро научить плавать: бросают на глубину.
Слух об одаренной симпатичной Снегурочке дошел до организаторов «елки» в Кремле. Два года я работала Снегурочкой на
В обязанности Деда Мороза и Снегурочки входило вручать внукам членов Политбюро подарки, которые, конечно, отличались от тех, что получали остальные дети. Однажды елку посетил Леонид Ильич Брежнев.
— Снегурочка! — позвал он меня. — Напиши мне свой номер телефона.
Я не посмела ослушаться, однако дала ему мамин номер телефона, на всякий случай.
Приезжаю как-то к маме на Усачевку, а она, в сердцах, обрушилась на меня:
— Тебе не стыдно?! Замужняя женщина! Почему тебя какие-то старые дядьки спрашивают по телефону?! Я его отругала!
— Какие такие «старые дядьки»?
— Да Леониды Ильичи какие-то!
— Мама, так это же звонил секретарь ЦК партии Леонид Ильич Брежнев.
Мама, член партии со стажем, так и села…
Только спустя много лет, после откровенной беседы с Галиной Брежневой, я окончательно убедилась, что поступила тогда правильно, написав ему номер телефона моей мамы.
Кинофильм «Неоплаченный долг». Михаил Светлов
Весною 1959 года, примерно в марте, меня утвердили на главную роль в кинофильме «Неоплаченный долг» по повести Юрия Нагибина «Слезай, приехали».
Афиша фильма «Неоплаченный долг»
Актерский состав был очень сильный: Даниил Ильченко, Анастасия Георгиевская, Владимир Самойлов, Борис Новиков, Борис Владимиров и другие. Режиссер Владимир Шредель. Музыка Исаака Шварца. Это был его первый опыт в кино, по приезде в Ленинград. Стихи на песню «Проходные дворы» поручили написать Михаилу Светлову.
Съемка проходила на «Ленфильме». Светлов находился в Москве.
Режиссер сильно нервничал: пора было снимать сцену, в которой я должна была петь песню, а Светлов не присылал стихов.
Директор картины строгой телеграммой вызвал Светлова в Ленинград.
Мы все жили в гостинице «Астория», и Михаила Светлова поселили туда же, в бельэтаж, в номер на высоком первом этаже, прямо над входом в гостиницу, в дверях которой стоял нарядный, представительный швейцар с длинной бородой.
За неделю пребывания в Ленинграде Светлов не написал ни строчки. Мешала его «слабость».
Тогда директор фильма стал закрывать его на ключ.
Приезжаем вечером со съемок, открываем дверь, а он — «готов». Пьяненький, веселый, а стихов нет. Просто мистика какая-то.
Так прошла еще неделя, пока директор не проследил и не установил, наконец, «источник» — швейцара у входа в гостиницу. Надо же было придумать такое! Светлов спускал швейцару на двух связанных галстуках трешку. Швейцар посылал в магазин за бутылкой, но поднять ее на галстуках было рискованно, вдруг выскользнет и разобьется. И тогда швейцар нашел выход.