Жизнь Клима Самгина (Часть 4)
Шрифт:
– Не желаю! Я заявил: Самгин или не надо! Давите! Вашим адвокатам не верю.
– Он - здесь, Самгин, - сказал Тагильский.
– Да, я вот пришел, - подтвердил Клим, говоря негромко, чувствуя, что предпочел бы роль безмолвного зрителя.
Безбедов оторвался от стены, шагнул к нему, ударился коленом об угол нар, охнул, сел на пол и схватил Самгина за ногу.
– Клим Иванович, - жарко засопел он.
– Господи... как я рад! Ну, теперь... Знаете, они меня хотят повесить. Теперь - всех вешают. Прячут меня. Бьют, бросают
– Вы говорите... безумно, во вред себе, - предупредил его Самгин, осторожно дергая ногой, стараясь освободить ее из рук Безбедова, а тот судорожно продолжал выкрикивать икающие слова:
– Вы знаете, какой она дьявол... Ведьма, с медными глазами. Это - не я, это невеста сказала. Моя невеста.
– Успокойтесь, - предложил Самгин, совершенно подавленный, и ему показалось, что Безбедов в самом деле стал спокойнее. Тагильский молча отошел под окно и там распух, расплылся в сумраке. Безбедов сидел согнув одну ногу, гладя колено ладонью, другую ногу он сунул под нары, рука его все дергала рукав пиджака.
– Она испортила мне всю жизнь, вы знаете, - говорил он.
– Она - все может. Помните - дурак этот, сторож, такой огромный? Он - беглый. Это он менялу убил. А она его - спрятала, убийцу.
– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?
– спросил Тагильский. Безбедов, оторвав рукав, взмахнул им в сторону Тагильского и стал совать рукав под мышку себе.
– Отдаю, понимаю, не боюсь я вас... Эх вы, прокурор. Теперь - не боюсь. И ее - не боюсь. Умерла, могу все сказать про нее. Вы - что думаете, Клим Иванович, - думаете, она вас уважала? Она?
– Я - не верю вам, не могу верить, - почти закричал Самгин, с отвращением глядя в поднятое к нему мохнатое, дрожащее лицо. Мельком взглянул в сторону Тагильского, - тот стоял, наклонив голову, облако дыма стояло над нею, его лица не видно было.
"Он все-таки строит мне какую-то ловушку", - тревожно подумал Самгин, а Безбедов, хватая его колено и край нар, пытаясь встать, шипел, должно быть, изумленный, испуганный:
– Не верите? Как же - защищать? Вам надо защищать меня. Как же это вы?
– Я не намерен защищать вас, - твердо, как мог, сказал Самгин, отодвигаясь от его рук.
– Если вы сделали это - убили... Вам легче будет сознайтесь!
– прибавил он.
Безбедов встал на ноги, пошатнулся, взмахнул руками, он как будто не слышал последних слов Самгина, он стал говорить тише, но от этого речь его казалась Климу еще более кипящей, обжигающей.
– Как это вы? Я - уважаю вас. Вы - страшно умный, мудрый человек, а она смеялась над вами. Мне рассказывал Миша, он - знает... Она Крэйтону, англичанину говорила...
– Перестаньте, - (крикнул) Самгин, отшвырнув рукав пиджака, упавший на ногу ему.
– Все это выдумано вами. Вы - больной человек.
– Я? Нет!
– Не кричите, Безбедов, - сказал Тагильский, подходя к нему. Безбедов, прихрамывая, бросился к двери, толкнул ее плечом, дверь отворилась, на пороге встал помощник начальника, за плечом его возвышалось седоусое лицо надзирателя.
– Закрыть, - приказал Тагильский. Дверь, торопливо звякнув железом, затворили, Безбедов прислонился спиною к ней, прижал руки ко груди жестом женщины, дергая лохмотья рубашки.
– Вот что. Безбедов, - звонко заговорил товарищ прокурора. Прекратите истерику, она не в вашу пользу, а - против вас. Клим Иванович и я - мы знаем, когда человек притворяется невинным, испуганным мальчиком, когда он лжет...
Безбедов стукнул затылком о дверь и закричал почти нормальным, знакомым Самгину голосом:
– Я - не лгу! Я жить хочу. Это - ложь? Дурак! Разве люди лгут, если хотят жить? Ну? Я - богатый теперь, когда ее убили. Наследник. У нее никого нет. Клим Иванович...
– удушливо и рыдая закричал он. Голос Тагильского заглушил его:
– Говорите прямо: сами вы убили ее, или же кто-то другой, наведенный вами? Ну-с?
Безбедов зарычал, шагнул вперед, повалился набок и бесформенно расплылся по полу.
– А-а, черт, - пробормотал Тагильский, отскочив к нарам, затем, перешагнув через ноги Безбедова, постучал в дверь носком ботинка.
– Фельдшера, доктора, - приказал он.
– Этого оставить здесь, в башне. Спросит бумаги, чернил - дать. Идя коридором, он вполголоса спросил:
– Симулирует?
– Не уверен.
– Ф-фу, чорт, душно как!
– вытирая лицо платком, сказал Тагильский, когда вышли во двор, затем снял шляпу и, потряхивая лысой головой, как бы отталкивая мелкие капельки дождя, проворчал:
– Дрянь человечишка. Пьяница?
– Нет. Дурак и мот. Тагильский проворчал:
– Вредный субъект. Способен заварить такую кашу... чорт его возьми!
"Он меня пугает", - сообразил Самгин. Тагильский вытер платком лысину и надел шляпу. Самгин, наоборот, чувствовал тягостный сырой холод в груди, липкую, почти ледяную мокрядь на лице. Тревожил вопрос: зачем этот толстяк устроил ему свидание с Безбедовым? И, когда Тагильский предложил обедать в ресторане, Самгин пригласил его к себе, пригласил любезно, однако стараясь скрыть, что очень хочет этого.
Затем некоторое время назойливо барабанил дождь по кожаному верху экипажа, журчала вода, стекая с крыш, хлюпали в лужах резиновые шины, экипаж встряхивало на выбоинах мостовой, сосед толкал Самгина плечом, извозчик покрикивал:
– Бер-регись, эй!
"Да, с ним нужно держаться очень осторожно", - думал Самгин о соседе, а тот бормотал почему-то о Сологубе:
– И талантлив и пессимист, но - не Бодлер. Тепленький и мягкий, как подушка.
Вздрагивая от холода, Самгин спрашивал себя: