Жизнь Ленина. Том 2
Шрифт:
Генерал Деникин на Северном Кавказе, генерал Юденич в Эстонии и генерал Миллер в Архангельске признали Колчака своим главнокомандующим. Деникин зашел в подчинении так далеко, что просил адмирала о прибавке жалования. Колчак наложил на его прошение одобрительную резолюцию зелеными чернилами, необходимо дать такое же жалование, как начальнику штаба при главнокомандующем13 14. Большую часть денег и вооружения поставляла антисоветским силам Англия. Две тысячи британских офицеров и унтер-офицеров служили у одного Деникина. Их задача, как сообщил 16 декабря 1919 года Уинстон Черчилль, выступая в Палате общин, ограничивалась «инструктажем и наблюдением за распределением и использованием британских военных материалов». На другой день он заявил в Палате: «Миссия прилагает все усилия, чтобы реорганизовать железнодорожный транспорт, и с этой целью военное министерство посылает в Россию на полмиллиона фунтов стерлингов
Оказывая такую поддержку врагам большевизма, Британия приобрела достаточное влияние в России, чтобы служить центром связи, координирующим удары, сыпавшиеся на Советскую Россию. Ее задача осложнялась личным соперничеством в лагере белых, местным патриотизмом, расстоянием и политическими интригами. Деникин, например, должен был принимать во внимание автономизм, процветавший среди казаков, составлявших становой хребет его армии. Присутствие иностранцев и иностранных войск мешало белым генералам выступать в роли спасителей нации. У большевиков не было иностранных советников, и они могли рядиться в защитников России, что было для них странно, но весьма выгодно. Генералы стояли за помещиков, за великорусскую гегемонию над национальными меньшинствами, за ограничение гражданских свобод, за классический капитализм XIX века. Но падение царизма привило людям вкус к новой жизни. Генералы начали гражданскую войну, потому что были уверены, что большевизм несет с собою крушение их образа жизни. Для этой уверенности у них были все основания. Но дело их было заранее проиграно. Режим Керенского уничтожил старый порядок, а с ним и все возможности реставрации. После Керенского оставался выбор: новые красные или старые белые. Народ предпочел неизвестное. Слабость большевиков привела к хаосу, поэтому массы ассоциировали свободу с советами. Крестьяне не могли предвидеть, что безвозмездный раздел земли, проведенный в 1917—1918 гг., обернется в 1929 году насильственной коллективизацией. Все это было колоссальным преимуществом для большевиков.
Вопрос вооружения не представлял больших трудностей. Четыре тяжелых орудия, например, которые были закончены во время Первой мировой войны, стояли без дела на дворе Путиловского завода в Петрограде. Русская промышленность могла выпускать достаточное количество артиллерии. Знаменитый оружейный завод в Туле оставался в руках у большевиков, и Ленин сам следил за его работой. Председатель тульского губисполкома Г. Н. Каминский, впоследствии нарком здравоохранения, расстрелянный Сталиным, имел особые полномочия и мог звонить прямо Ленину в случае трудностей. В апреле 1918 года он сообщил Ленину «о тяжелом продовольственном положении рабочих на тульском оружейном и патронном заводах и о недостатке денежных знаков для выдачи зарплаты». Ленин немедленно принял меры1. Кроме того, советы широко использовали трофейное вооружение. В двадцатых годах, когда в СССР еще не было своих танков, на майском и ноябрьском парадах на Красной Площади шли английские танки, захваченные у Деникина. Запасы цветных металлов и другого сырья, созданные еще при царе и при Временном правительстве, остались большевикам, которые ими и воспользовались во время гражданской войны и после нее.
Россия обладала большими ресурсами живой силы, большая часть которых прошла элементарную военную подготовку. На гражданской войне главным оружием были винтовки и штыки, сабли и шашки, немного артиллерии, устаревшие пулеметы на тачанках, а кое-где — единичные танки, бронепоезда и канонерские лодки. Однажды, когда наездники Деникина, в дни знаменитого «рейда Мамонтова» совершили прорыв в глубокой тыл большевиков, Ленин предложил использовать низко летящие аэропланы против конницы. Он где-то читал об этом и интересовался мнением «ученых военных», возможно ли это технически15 16. Ответ, очевидно, последовал отрицательный. В том же сентябре 1919 года Троцкий обратился с призывом «Пролетарий — на коня!», в результате которого начались походы конармии Буденного.
Ввиду второстепенной роли военной техники, самую большую роль играл боевой дух войск. В 1923 году, удалившись на озеро Балатон в Венгрии, генерал Деникин поверял бумаге свои тяжелые воспоминания о гражданской войне: «Русская жизнь этого периода (лето 1918 года) являет разительную аномалию народной психологии, вышедшую из недостаточно развитого политического и национального самосознания русского народа. На огромном пространстве страны возник десяток правительств и десяток армий, отмеченных всеми цветами политического спектра, начиная с Красной и кончая Южной. Все они производили мобилизации на занятых ими территориях. Во все шел народ — с превеликим нежеланием, оказывая пассивное, очень редко активное сопротивление, но все
К этим печальным размышлениям, нормальным для побежденного вождя, Деникин присовокупил ряд мыслей о Красной Армии. Он нашел, что она напоминает старую русскую армию, потому что она «строилась исключительно умом и опытом старых царских генералов». Троцкий и другие комиссары играли лишь роль «надзирателей». Генералы «дали разум», большевики «внесли волю». Так как в обоих лагерях были те же люди, с теми же знаниями, победа зависела от силы воли. Большая часть царских офицеров лояльно служила коммунистам. Деникин пишет: «От своих единомышленников, занимавших видные посты в стане большевиков, мы решительно не видели настолько реальной помощи, чтобы она могла оправдать их жертву... За 2 V2 гоДа борьбы на Юге России я знаю лишь один случай умышленного срыва крупной операции большевиков, серьезно угрожавшей моим армиям»1. Большевики брали семьи царских офицеров в заложники и иногда расстреливали колеблющихся командиров в назидание другим.
Ленин санкционировал и защищал использование старого офицерства. «Некоторые наши товарищи,— говорил Ленин 12 марта 1919 года в Петрограде, имея в виду Сталина и бухаринцев,— возмущаются тем, что во главе Красной Армии стоят царские слуги и старое офицерство... Вопрос о специалистах должен быть поставлен шире. Мы ими должны пользоваться во всех областях строительства, где, естественно, не имея за 17 18 собой опыта и научной подготовки старых буржуазных специалистов. Сами своими силами не справимся. Мы не утописты, думающие, что дело строительства социалистической России может быть выполнено какими-то новыми людьми, мы пользуемся тем материалом, который нам оставил старый капиталистический мир. Старых людей мы... подвергаем бдительному надзору пролетариата и заставляем выполнять необходимую нам работу. Только так и можно строить. Если вы не можете построить здание из оставленного нам буржуазным миром материала, то вы вообще его не построите, и вы не коммунисты, а пустые фразеры»1.
Ленин и Троцкий нанимали на службу опыт царских военных и старались совместить его со своим энтузиазмом. Хотя этим энтузиазмом была охвачена лишь малая часть Красной Армии, в условиях всеобщего безразличия было достаточно и немногих воодушевленных людей. Эти немногие были членами коммунистической партии или сочувствующими. Некоторые вступали в партию, чтобы спасти себе жизнь или стать мелкими диктаторами при большой диктатуре. Но опасность, угрожавшая коммунистам, превосходила шансы на спасение, потому что когда неприятель прорывал линию обороны, у членов партии не было иного выхода, как выстоять или умереть. Ни один солдат не мог сказать, что коммунисты используют его как пушечное мясо: коммунисты сами были первой поживой пушек. Страх всегда распространяется по полю боя заразной болезнью. Когда офицер колеблется, весь отряд может обратиться в бегство. Но и храбрость тоже заразительна. Когда коммунисты стояли насмерть или наступали под вражеским огнем, те, что бывали позади, нередко являлись достаточно мужественными людьми, чтобы не отступать.
Коммунистическая партия была советским боевым авангардом в гражданской войне. Ленин заботился о его твердости. В «Правде» за 21 сентября 1919 года он одобрил предложение Зиновьева о чистке партии, «по примеру Петербурга», «от примазавшихся» и об усиленном привлечении в партию «всех лучших элементов массы рабочих и крестьян». Коммунистов научили вести политические беседы в армии в свободные часы. Но их главной задачей было показывать пример героизма в бою. Струсившему члену партии угрожал расстрел.
Политический элемент подчеркивался и тем, что Ленин назначал на различные фронты штатских комиссаров. На одном фронте был Троцкий, на других — Л. Каменев, Сталин, Орджоникидзе, Сокольников и др. На каждом фронте был свой реввоенсовет, в котором преобладали большевики. Ленин, работавший в тесном контакте с комиссарами и реввоенсоветами, с Политбюро и военспецами, выполнял функцию верховного координатора по делам стратегии, подбодряя и заражая энергией одних, ругая и смещая с поста других. В августе 1918 года, например, он телеграфировал астраханскому губисполкому (копия губернской организации коммунистов): «Неужели правда, что в Астрахани уже поговаривают об эвакуации? Если это правда, то надо принять беспощадные меры против трусов и немедленно выделить надежнейших и твердых людей для организации защиты Астрахани...»1