Жизнь поэта
Шрифт:
А за спиной полуодета
Вся жизнь - во мраке, как сюрприз.
И дышит ночь сияньем лунным,
А впереди - заре гореть,
О как тревожно и так трудно
Стихами это всё воспеть!
И ни в полслова, ни в полвзгляда
Не показать, что жизнь пуста
Без светлого её наряда,
В огне сгоревшем неспроста.
В какие страшные глубины
И мысленно не дать взглянуть -
Но светлый образ из пучины
Поэту
Неиссякаемою мукой,
В ней всё: весна, любовь и свет, -
И перед вечною разлукой
В поэзию вернулся Фет.
Уже не утром, а под вечер
Он зажигал свои огни...
Но в воске утонули свечи,
И ночь опять, и вновь - одни.
А ночь сияла как и прежде,
И где-то брезжила заря...
Фет умирал с одной надеждой:
Писал - горя, и жил - не зря.
7. Мастерство (Анненский)
Как неуютно в этом мире,
И всё не так, и всё не впрок,
В служебной холодно квартире,
И сердце бьётся в левый бок.
Как снисходительна и зыбка
Ещё кого-то похвала,
И критик щерится улыбкой:
Как мило... словно пахлава.
И ведь не скажешь им в запале:
Вам не расслышать тихий стон,
Мои постылые печали,
И колокольный перезвон.
Без зрения и слуха пишут
Вперекосяк и вразнобой:
Стихов глухие не расслышат,
И не увидит их слепой.
О, быть поэтом для немногих
Непозволительно смешно
В глазах решительно-убогих...
Как я устал... Мне всё равно.
О, ты поймёшь, потомок поздний,
Какой жил Мастер и Поэт
Средь революционных розней,
Несущих людям тлен и вред.
Какая сложная фактура,
И сколько планов в глубине!
Как близко всё любой натуре,
Где мир - вовнутрь, и мир - вовне!
Среди согласных звуков гаснут
Все гласные в конце строки,
И паузы играть согласны
Средь звуков музыки с руки.
И всё как будто так стыдливо
И недосказано чуть-чуть,
Движение неторопливо
В н_е_д_о_у_м_е_л_о_с_т_и_в_ы_й путь.
...И умирая на вокзале
На чьих-то жалобных руках,
Он вдруг подумал: чтобы знали
О скорых будущих смертях.
8. Мечта (Блок)
Мечте туманной и далёкой
Служил как
Искал, томился, плакал, охал:
Её как не было - и нет!
...Когда мечты сгорают крылья,
И в землю падает Икар,
То губы сохнут от бессилья
В надежде отвести удар.
...Какая горечь и досада,
Когда сбывается мечта!
Какая грубая отрада,
Какая жизни суета!
Ещё полжизни до ревкомов:
У губ - трагический излом,
Как будто всё увидел Сомов,
Что Блок предвидел всё, потом...
А ждал, пылал, и даже деньги
На что-то там передавал,
Жалел в уезде деревеньки,
И по Шахматову скучал.
И грянул гром! Октябрь матросом
Ворвался в жизни бурелом.
Всё сжечь!
– И нет вопросов,
Ведь с_к_и_ф_ы__-__м_ы. И степь кругом.
И шляпу сняв, надел фуражку:
Вперёд, локтями, на трамвай!
И чья-то с-под забора ряшка:
– А ты ж буржуй и барин, чай!
Наслушался, и написал - такое!
"Двенадцать". И сломался враз.
И больше не было покоя,
И муза - только под заказ.
9. Лель (Есенин)
Лель, мой Лель, поэт весенний
И крестьянский блудный сын,
Позови меня, Есенин,
В небеси воздушных синь.
В ушках девичьих серёжки
Будут бирюзой сиять,
Где невестились берёзки,
Голос твой кого-то звать.
Не откликнется: лишь эхо
Будет песни повторять,
А тебе, Есенин, лиха
Уж теперь не избежать.
Вместе с верой всё сломалось,
И ты больше не поэт:
Хулиган - такая малость,
Где страны берёзок нет.
Как опавший лист, уносит
Буря века за моря,
Где никто тебя не просит
Петь про небо октября.
Был весенний - стал осенний,
Добрый пьяненький поэт -
Лель, мой Лель ты, мой Есенин,
Вот тебя уже и нет.
Ты растаял в небе синем
Над отелем "Англетэр",
И накрыл берёзки иней
По-над всем СССР.
10. Космос (Хлебников)
Прилетала ворона
И стучала в окно,
Что в ладье у Харона
Прохудилося дно.
И поплыли с поэтом
Там, где дна не достать,
По народным приметам:
Чтоб мне мёртвым не стать.
А вода прибывает,