Жизнь поэта
Шрифт:
Да пошли они, как говорят, туда же,
Где концы нашли чужие короли,
Император, фюрер, кайзер даже:
Все Москву хотели - не смогли.
Не по их членистоногим чреслам
Дева статная, моя Москва.
Вот и я - в своём любимом кресле,
И полна стихами голова.
Дневной сон
Вступаю под полог дневных сновидений:
Всё
И всё состоит из реальных мгновений
Из улицы звуков, но только эскизно.
И сам не заметил средь лёгких движений,
Как вдруг замелькало в потоке капризном,
Как будто сюжет выбираю осенний,
И падают листья в своей дешевизне,
Стоят на обочинах без приключений
И смотрят вслед люди с немой укоризной...
Опять насмотрелся я Бергмана - гений!
–
И рано справлять по себе эту тризну,
Но вязко барахтаться в лаве сомнений!
...Кончается сон пробужденьем репризным.
***
Занеможется вдруг под сурдину
Чьей-то джазовой медной трубы,
Я прожил две свои половины:
Тридцать три, тридцать три да кабы.
Сколько лет в этом хвостике-гаке,
И когда разобьётся сосуд,
Полный доверху всяческой бяки
И не нужный нигде и не тут.
Абы-кабы да в рот огородом
Уложились в поленья мечты,
И забыли, откуда же родом
Или он, или я, или ты.
Всё пройдёт, но будильник на взводе,
И в финале он вызвонит в цель,
Как ружьё в первом акте иль вроде,
Завершив мою с жизнью дуэль.
***
Из смеси дел и отговорок
Как будто скроен каждый день,
И голове без переборок
Во времени тонуть не лень.
И безоглядно суетлива
Вперёд мышиная возня,
А от прилива до отлива
Пусть берег бережёт меня.
Там возведу повыше дамбу
От прихотей земной судьбы,
Чтоб с дамбы в море я кидал бы
Свой взгляд, исполненный кабы.
Кабы вернуться бы в былое,
Где живы всё ещё отец и мать,
Вернуть долги, что век со мною,
Чтоб им надежду не терять.
Кабы взобраться бы покруче,
У Бога воли бы занять,
Чтоб сочинить бы всем до кучи,
Как жить, любить и умирать...
...Кабы... кабы... Но мешанина
Из дел, законченных и нет,
Ломает дамбу. Берег - в тине...
Прилив... отлив... И гаснет свет.
***
О,
Прошедшей жизни подводить,
У Бога обивать пороги,
Просить за всё-про всё - простить.
И книгу жизни как новинку
Глазами вчуже прочитать,
И чистых блоков под заминку
До корочки пересчитать.
И чем заполнят их, пустые,
Болезнью или маетой,
И строчки будут все кривые
Или звенеть прямой струной.
Кто будет рядом на коленях
Предполагать последний вздох,
Иль только ангел, бедный гений,
Мой взгляд погасит - там, где Бог.
***
Как странно человек устроен,
Как будто нету энтропий,
И странным словом успокоен,
Он бури просит и стихий.
Хотя и знает: там, далече,
Лежит весёлая страна,
Где выроют ему по плечи
Могилку - чтоб не знать ей дна.
Сработает закон послушный -
Но не сегодня, не сейчас -
И мужичонка равнодушный
Отправит в путь последний вас.
Порядка больше будет в мире,
Ещё один притих, одет:
Печать поставили в ОВИРе,
Где никому отказа нет.
Ну, а душа - ей ждать предвечно,
Последней волей трепеща
И параллельно-поперечно
Не вереща и не ропща.
А что поделать в измереньях,
Где нету вовсе энтропий...
Так что пока, до присмиренья
Мы бури просим и стихий.
***
Никому не скажу, это просто метель
В сердце бедное снегом бросается,
И с утра суета закружит карусель,
Всё успеть никому не случается.
Буду глух, буду нем, буду слеп я совсем,
Я живой - или мне только кажется,
На виду у вселенских далёких систем
Дай мне, Боже, ещё покуражиться.
Не убудет от мира, ему всё равно,
Перед тем, как навеки откланяться:
Бог посеет меня, как простое зерно.
Всё пройдёт... но ведь что-то останется.
***
Приближается день полустёртый,
Завершая мой цикл годовой,