Жизнь после жизни
Шрифт:
— Господи! — ахнула Настя. — Что с ним? Кто это его так изуродовал?
— Похоже, кислотой облили, — глухо пояснил Костя. — Сегодня утром привезли. Ветеринар уже смотрел, сказал: лечение будет долгое и дорогое. Я вот пришел фотографию сделать, чтобы на сайте разместить, может, найдутся добрые люди, подкинут на лечение. А вы гулять?
— Гулять, — подтвердила она.
Прогулка получилась короткой, два свитера не спасали, у Насти сильно мерзли ноги в тонких ботиночках и руки в тонких кожаных перчатках, и ей казалось, что собака тоже околевает от холода. Подружка дисциплинированно шла рядом, ни на что не отвлекаясь, кроме мест, которые
— Понимаете, нужно сделать, с одной стороны, жалостливо, чтобы давали деньги на лечение, а с другой стороны, чтобы было видно, какой это будет после лечения красивый пес, — посетовал он, когда Настя завела Подружку в вольер и несла в кладовку поводок и ошейник — А у меня все снимки получаются такие, что жуть берет. Раны видны, а красоты никакой. Ума не приложу, какой ракурс выбрать.
Настя посмотрела на раненого пса, и ей вдруг показалось, что она знает, как нужно его снять, чтобы получилось одновременно красиво и жалостливо. Она достала фотоаппарат.
— Можно я попробую?
Костя насмешливо хмыкнул.
— Ну, пробуйте, если хотите.
Она несколько раз щелкнула камерой, меняя ракурс, при этом постоянно что-то говорила несчастной собаке. Та слушала, склоняя голову набок и следя за Настей глазами.
— Вот, посмотрите, — Настя протянула Константину свою камеру. — По-моему, что-то получилось.
Тот посмотрел внимательно и присвистнул.
— Ничего себе! Вы что, учились этому? Занимались фотографией?
Настя скупо улыбнулась. Фотографированием она занималась в университете на занятиях по криминалистике, но это было, во-первых, тридцать лет назад, а во-вторых, носило, мягко говоря, весьма специфический характер. Объектовая съемка, узловая, панорамная — то, что нужно уметь для осмотра места происшествия. Делать выразительные портреты, а уж тем более портреты животных, ее никто не учил.
— У вас просто дар! — продолжал восхищаться Костя. — Божий дар! Вы не имеете права его не использовать. Это большой грех — не пользоваться тем, что тебе дано свыше.
Глаза его лихорадочно заблестели, на губах блуждала странная улыбка, и все это Насте очень не понравилось. Да и разговоры эти про то, что «дано свыше», «грех» и «божий дар»… Нет, определенно, у компьютерного гения с головой не все в порядке. Или он типичный наркоман с внезапными перепадами настроения и неадекватной реакцией, или он… А что? Почему не может этого быть? Очень даже может. Кто сказал, что сумасшедший потомок Румянцевых должен быть непременно в солидных годах и обладать гуманитарной профессией? Он вполне может оказаться молодым компьютерщиком.
Костя между тем продолжал горячо рассуждать о предназначении каждого человека, о каких-то неведомых Насте путях и космических силах. Общий пафос его выступления сводился к тому, что человек должен прислушиваться и присматриваться к этим самым силам, которые подсказывают ему, каково его предназначение и каким путем ему следует идти. Она слушала вполуха, одновременно делая снимки всех животных подряд прямо через решетку вольера.
Костя наконец остановился и, кажется, немного успокоился.
— Покажете, что получилось? — в его голосе прозвучали просительные нотки.
— Пожалуйста, — Настя протянула ему
— Здорово! Просто потрясающе! Зачем вам социология? Ваша прямая дорога — фотография. Вы и прославитесь, и денег заработаете, и людям радость принесете.
Вступать в дискуссию ей не хотелось.
— Я подумаю, — уклончиво ответила она, разглядывая огромного пушистого кота, которого еще не успела сфотографировать.
Кот был невероятной красоты, серо-голубой, с яркими апельсиновыми глазами и поистине королевским выражением округлой морды. Однако как только Настя поднимала камеру, он немедленно отворачивался и делал вид, что происходящее его ни капельки не интересует. Несколько попыток его сфотографировать оказались неудачными, на снимке во весь кадр красовалась либо его широкая спина, либо толстая пушистая шея и одно ухо с изящной кисточкой, торчащей изнутри.
— Можно открыть вольер? — спросила она. — Я хочу запечатлеть эту красоту. Возьмите кота на руки, пожалуйста.
— Это кошка, а не кот, — буркнул Костя, открывая засов.
Глаза его снова стали тусклыми, лихорадочный блеск погас, голос звучал монотонно и невыразительно. Кошка, которая оказалась не котом, немедленно отреагировала на возможность выйти и царственной степенной походкой выдвинулась из вольера.
— Снимайте.
Настя предприняла еще несколько попыток, но животное упорно не желало позировать и все время двигалось, не давая возможности снять себя так, чтобы была видна его красота.
— Костя, возьмите, пожалуйста, ее на руки, — повторила Настя.
Костя неохотно выполнил просьбу.
— Ну зафиксируйте ее как-нибудь, чтобы она не вертелась.
Настя снова начала искать удобный ракурс и вдруг обратила внимание на то, что Костя пытается скрыть лицо от камеры. Он либо отворачивается, либо опускает голову так низко, что все лицо оказывается скрытым высоко поднятым воротником куртки и низко надвинутой на глаза шапочкой. Странно… Впрочем, может быть, и не странно, если учесть другие аномалии его поведения. Ведь только что он был оживленным, увлеченно, с горящими глазами говорил о чем-то, а теперь в нем как будто рубильник опустили и ток выключили.
Ей удалось наконец сделать хорошие снимки красавицы с апельсиновыми глазами, и кошку благополучно вернули в вольер.
— Анастасия Павловна, вы мне свою флэшку не дадите? — попросил Костя.
— Зачем? — удивилась она.
— Я в свой комп снимки перекачаю, а потом на сайте размещу. Ваши фотки намного лучше тех, которые мы сами делали.
— Ну, возьмите.
Настя вынула флэшку и протянула ему. Интересно, он действительно думает только о более эффектных снимках животных или хочет убедиться в том, что его лицо ни в каком виде не попало в кадр? И если попало, то принять соответствующие меры. Ладно, пусть берет и принимает эти свои меры, Настя все равно успела перегнать все снимки с флэшки в память камеры. Так оно надежнее.
Выйдя из зверинца, Настя немедленно отправилась искать Тамару. Она хотела поподробнее поговорить с ней о Косте.
Тамару она обнаружила в костюмерной, примыкающей к «музыкальному салону». Невеста Андрея Сергеевича Бегорского стояла, склонившись над столом, и конструировала выкройку.
— Вы шьете? — не сдержала удивления Настя.
— А почему вас это удивляет? Я много лет была замужем за мастером по пошиву одежды, причем мастером высочайшего класса. Шить меня еще бабушка в свое время научила, а с мужем я уже прошла курсы повышения квалификации.