Жизнь с моей сестрой Мадонной
Шрифт:
И тогда я сел и написал ей электронное письмо:
«За все то время, что я работал на тебя с 1985 года, ты никогда не платила мне и доли того, что я заслуживал... Я отказался от своей гребаной жизни, чтобы помочь тебе стать той злой королевой, которой ты стала... Пятнадцать лет я выслушивал твои пустые, эгоистические тирады и наблюдал за развитием твоего посредственного таланта и безвкусицы, которые только усугублялись с годами... Те крупицы таланта, что у тебя есть, ты высосала из меня и тех, кто тебя окружал... Я никогда не работал на тебя ради денег... А теперь ты обвиняешь меня в том, что я обманывал и обкрадывал тебя... Ты, как
В конце письма я написал: «Не забудь вычеркнуть меня из твоего завещания». И нажал кнопку «Послать».
И сразу же я почувствовал, как огромный груз свалился с моих плеч. Я освободился от Мадонны. Мне больше не нужно было ее защищать. Мне не нужно было беспокоиться о том, как мое поведение может отразиться на ее имидже. Я снова мог быть самим собой. Кристофером, а не братом Мадонны.
Но потом меня охватила невыносимая печаль. Женщина, которую я любил больше всех на свете, которую считал творческой и любящей натурой, предпочла окружить себя подхалимами, которые во всем с ней соглашались и, как я подозревал, настраивали ее против меня. Мадонна, какой я ее когда-то знал, была потеряна для меня навсегда. И я сожалел об этом, сожалел о нас.
Мадонна не ответила на мое письмо. Когда я спросил у Деми, где будет проходить следующее занятие по каббале, она ответила, что не знает. Я послал ей электронное письмо. Ответа не последовало. Смысл происходящего был абсолютно ясен. Я мог делиться со своими товарищами по классу каббалы самым сокровенным, но стоило мне поссориться со своей сестрой, как эти двери для меня закрылись.
Несмотря ни на что, я продолжал заниматься каббалой самостоятельно. Каббала научила и продолжает учить меня очень многому. Я понял, как нужно жить в этом мире, понял последствия своих действий. Эти знания для меня бесценны.
Каббала стала такой же неотъемлемой частью моего существования, как и католицизм. Мое отношение к миру изменилось, стало более позитивным. Я начал разумнее и спокойнее относиться к другим людям. Благодаря каббале мои негативные, а порой мрачные реакции на окружающих стали легче.
И все же, несмотря на личные потери и слабости, я продолжаю изучать каббалу. Это учение необходимо мне, если я хочу пересмотреть те стороны своей натуры, которые часто оказывались моими недостатками.
Моя увлеченность каббалой была и остается настолько глубокой, что я даже вытатуировал на своем левом предплечье одно из семидесяти одного имени Бога — то, которое в каббале символизирует принцип — «все, что ты делаешь, влияет на будущее». Я сделал это, чтобы всегда об этом помнить.
Кроме того, я добровольно подключился к программе «Духовность для детей», которую ведет жена Эйтана, Сара.
Я разработал десятинедельную программу, в ходе которой детям в возрасте от восьми до двенадцати лет раздавали простенькие фотоаппараты «Кодак». Каждому из детей давали определенное слово, а потом они всю неделю должны были снимать иллюстрации к этому слову.
Мне очень нравится работать с детьми. Мой проект постепенно превратился в книгу. Я не участвовал в дальнейшем его развитии, но мне доставляет радость думать, что я стоял у истоков
Через две недели после того, как я отправил Мадонне свое письмо, мне позвонили с телевидения и спросили, не хочу ли я участвовать в шоу, посвященном вопросам дизайна. Я с удовольствием согласился. Прошло несколько недель, и тот же продюсер позвонил мне снова. Он спросил, не общался ли я в последнее время со своей сестрой. Я ответил, что нет.
Она не хочет, чтобы это шоу выходило, — сказал продюсер. — Не могли бы вы с ней поговорить?
Нет, — ответил я. — Если она не хочет, чтобы это шоу увидело свет, значит, оно никогда не появится на экранах.
Так и вышло.
Слухи разносятся быстро. Мои акции в Голливуде резко упали. Куда бы я ни пошел, меня всюду преследовал призрак сестры — ее голос и образ. Она была на радио, в мобильных телефонах, на телевидении. Я не мог от нее скрыться. Я разговаривал с другом, и он обязательно спрашивал о Мадонне. Я шел в бар, там звучала какая-нибудь из ее песен, и все присутствующие оборачивались на меня, а я лишь скрежетал зубами от злости.
Открылся ресторан «Сентрал». В газете «Лос-Анджелес тайме» ресторан назвали «одним из самых красивых в стране». Но прошло всего три месяца, и ресторан закрылся. Я потратил три года жизни на этот ресторан, я был одним из его совладельцев. Я надеялся на то, что его успех окупит мои труды. Разумеется, мои надежды не сбылись. Все инвесторы, в том числе и Мадонна, потеряли свои деньги.
У меня все еще было две квартиры, но машину забрали, потому что я больше не мог выплачивать взносы по кредиту. Плюс ко всем неудачам, на одной вечеринке я ухитрился порвать связки в колене. Пришлось делать операцию, после которой я четыре месяца восстанавливался.
Все это никак не способствовало улучшению моего финансового положения. Хирург выставил мне счет на 10 тысяч долларов. Поскольку мои партнеры по «Сентрал» не выплатили мою страховку, мне пришлось оплачивать этот счет из собственных средств.
Единственным утешением была живопись. 26 июня 2004 года на открытии Недели гордости геев в галерее «Фантом Эс-Эф» в Сан-Франциско с большим шумом прошла моя выставка. Я выставил двадцать пять увеличенных полароидных снимков ягодиц своих друзей. На открытии присутствовали Алан Камминг, Армистейдж Мопен и Грэм Нортон. Все они с большим удовольствием хвалили мои работы.
Я продолжал заниматься живописью и фотографией. 15 августа 2004 года в галерее «Мамфорд» в Провинстауне, штат Массачусетс, я выставил ту же коллекцию снимков. Рецензии были благожелательными, но сестра ясно дала понять, что она этого не одобряет и не считает мои фотографии произведениями искусства. Судя по всему, она решила, что я сделал эти снимки, будучи под кайфом. Вовсе нет.
А тем временем Мадонна организовала новое турне — «Reinvention Tour». Я не был на ее концертах, но потом смотрел DVD с записью «I'm Going to Tell You a Secret». Концерт начинался с песни «Vogue», отстраненной и холодной. Она задавала тон всему шоу. Мадонна насильно вталкивала свои песни в уши слушателей. Концерт был жестким, прямолинейным, конфликтным. Я был удивлен тем, что в фильм она включила кадры, снятые на винограднике нашего отца, и заявила, что выросла здесь. Вряд ли можно с ней согласиться — она была там всего пару раз. А вот сцены с участием Лолы и Рокко меня тронули и повергли в глубокую тоску. Мне было грустно, что я не могу общаться с племянниками. Маленькая Лола напомнила мне Мадонну в детстве. Я очень скучал и скучаю по ней и Рокко.