Жизнь в аду

Лазарева Светлана

–Я тебе уже сто раз говорил не называть меня «папой»! И твоим сказкам, что мои деньги у твоих одноклассников, я больше не поверю! Можешь даже не пытаться! – в бешенстве проговорил папа. – На колени! – повторил он. – Живо! Если я это повторю ещё раз, то мне придётся сломать тебе руку, а может даже две. Живо!

Я, больше не сдерживая свои слёзы и начав жалобно плакать, повернулся к папе спиной и медленно встал на колени, подчинившись его приказу. Схватив меня за плечи, папа заставил меня немного согнуть спину. Я подчинился и этой воли папы, продолжая плакать. Некоторое время папа молча стоял позади меня и не бил меня. Я, чувствуя, что папа медлит, уже надеялся, что он передумал, и не будет бить меня. Может быть, ему стало жалко меня? Ведь должно быть в нём хоть что-то доброе и человеческое?! Не мог же он быть по своей сущности таким злым человеком! Но тут папа, как бы переубеждая

меня в моих мыслях, начал нещадно избивать меня, нанося сильные удары пряжкой ремня мне по спине. Каждый удар заставлял меня ещё сильнее и горше плакать. Я вздрагивал от каждого удара и был готов кричать от боли, но понимал, что это не поможет. Если деньги реально не у Вити, то я не знал, у кого они и говорить папе мне было нечего. Но и терпеть эту боль я не мог. Мне было даже больнее, чем вчера. Я, как мог, сжимал зубы, чтобы сдержать крик, рвущийся наружу, но в какой-то момент я не выдержал и, что есть силы, закричал:

–Хватит! Пожалуйста! Я тебя прошу! Остановись!

–Где мои деньги?! Скажи, где они, и я прекращу! – прокричал папа, продолжая избивать меня. Но я замолчал, потому что ответа у меня не было, и папа начал бить меня ещё сильнее. – Говори! Да я, если понадобится, всю душу из тебя выбью! Говори немедленно! – Но я молчал, закрыв лицо руками и надеясь, что у меня получится всё это выдержать и, что папа сам рано или поздно устанет и решит, что на сегодня хватит. Но папа продолжал меня бить и, чем дольше он меня бил, тем больше мне казалось, что он реально хочет выбить из меня душу и что он к этому всё ближе и ближе. У меня возникало ощущение, что этому конца не будет.

Так продолжалось ещё очень долго, но вдруг случилось нечто невероятное. У ремня отлетела пряжка! Она в очередной раз ударилась об меня и со звоном полетела на пол к окну.

–Чёрт! – проворчал папа и, наконец, перестав меня бить, пошёл за пряжкой.

А я сначала продолжал стоять на коленях и плакать, но потом кинул взгляд на папу и, увидев, что он только тянется за пряжкой, понял, что это мой шанс. Я больше не могу так жить и, если я сейчас останусь, то он меня точно может забить до смерти. Я не мог этого допустить и поэтому, недолго думая, вытер слёзы и вскочил на ноги. У меня как будто открылось второе дыхание и силы, которых у меня минуту назад не было, внезапно прихлынули ко мне. Я во всю прыть бросился вон из квартиры. Папа не сразу понял, в чём дело, но, когда выпрямился и увидел, что меня уже на месте нет, тут же бросился следом за мной, ругаясь трёхэтажным матом и, видимо, злясь из-за того, что я посмел ослушаться его воли. Но я отступать не собирался и, слыша его крики за спиной, лишь ускорился. Дверь на моё счастье была открыта. Наверно папа так сильно злился на меня, что даже забыл за собой закрыть дверь. Но сейчас я был только этому рад. Выскочив из квартиры, я в мгновение ока спустился на первый этаж и оказался около входной двери и, ни на что, не обращая внимания, вылетел из подъезда и бросился прочь от этого дома.

–Немедленно вернись! – услышал я за своей спиной крики папы. Видимо, бежать он за мной не хотел, а хотел, чтобы я сам вернулся к нему, но я этого делать не собирался. – Вернись, а то хуже будет! Серёжа!

Папа ещё что-то кричал мне вслед, но больше я ничего не слышал, потому что ветер шумел в моих ушах и перекрыл все остальные звуки. Я даже не слышал как люди, которых я сбивал на своём пути и толкал, что-то кричали мне вслед. Сейчас мне было всё безразлично. Я лишь хотел убежать как можно подальше от этого ужасного дома, который уже давно перестал мне быть родным домом. Мне уже было тяжело дышать, но я упорно продолжал бежать.

Остановился я лишь тогда, когда споткнулся об выступ на дороге. И я, не удержавшись на ногах, повалился на землю. Больше сил у меня не было и я, даже не поднимаясь с земли, начал плакать. Я не знал, почему я плачу. То ли от физической боли мне причинённой, то ли от моральной, то ли от радости. Ведь теперь я избавился от папы, и больше никто меня не будет бить, и кричать на меня. Я так боялся это сделать, но всё же смог это сделать, и теперь у меня не было хода назад, потому что, если я вернусь, папа точно убьёт меня. Но я не хотел возвращаться. Да теперь у меня не было крыши над головой, кровати, на которой я мог поспать, но у меня было кое-что важнее. Теперь я впервые за все эти годы был по-настоящему свободен.

Глава 3 «Кража во благо»

– Эй, ты! – сквозь сон услышал я грубый мужской голос и тут же кто-то меня дёрнул за плечо. – Вставай немедленно и уходи отсюда! – приказал тот же голос и ещё более настойчиво дёрнул меня за плечо.

Я нехотя открыл глаза и увидел нависшую надо мной огромную тушу охранника. – Да что ты тут разлёгся?! Думаешь это твоя кровать?! Домой вали, мальчик, или я тебя сейчас, как за ухо схвачу и оттащу в полицейский участок. Там с тобой быстро разберутся! Ну?! Мне долго ждать?!

Как только я услышал слово «полицейский участок», мгновенно пришёл в себя и проснулся. Я медленно приподнялся на лавочке и пробормотал:

–Я уже ухожу. Извините, – и побрёл к выходу из торгового центра. Охранник проследил за мной взглядом и, как только убедился, что я точно иду к выходу, продолжил обход. А я, оказавшись вновь на улице, поёжился от холода, сонно протёр глаза и пошёл искать новое место для ночлега.

Прошёл уже месяц с того дня, как я сбежал из дома. Конечно, мне не очень нравилась жизнь бездомного, но всё же эта жизнь была лучше жизни с папой. Теперь меня никто не бил и не издевался постоянно надо мной, но в моей новой жизни также было много минусов. Например, у меня всегда были проблемы с тем, где переночевать. На улице уже было холодновато, а куртка, которую я отыскал на мусорке, была недостаточно тёплой для меня. Я постоянно мёрз на улице, а особенно сильно я замерзал ночью. Поэтому на ночь я старался куда-нибудь спрятаться. Но проблема была в том, что меня отовсюду прогоняли. Все думали, что я бездомный, хотя так и было.

Да и выглядел я, как настоящий бомж. Мой внешний вид был просто ужасен. Вся моя одежда была грязной, обвисшей и рваной. Волосы были всклоченными, грязными, жирными и неплохо отросли за этот месяц. Так что теперь меня частенько путали с девочкой, ведь я ещё был и очень худеньким. Моё лицо тоже было очень грязным, как и руки, ведь мне приходилось часто лазить по помойкам в поисках какой-нибудь новой одежды или даже еды, а помыться, понятное дело, было негде. Иногда мне везло и у меня получалось зайти в какой-нибудь торговый центр или кафе. А там порой даже получалось попасть в туалет и хоть немного привести себя в порядок, но это у меня получалось не так часто. В основном я даже и не замечал, какой я грязный и как ужасно выгляжу. Мне было просто не до этого. Все мои мысли чуть ли не целыми днями были только о том, как добыть еду, как согреться и где бы переночевать.

Иногда я сидел возле магазинов, собирая милостыню, и у меня получалось собрать немного денег и купить себе горячую булочку или чай. Но очень часто меня прогоняли, чтобы я не распугивал своим внешним видом покупателей. Мне было очень обидно от того, что меня отовсюду гнали, но поделать было нечего. Для того чтобы не умереть с голоду мне приходилось воровать. Я воровал еду из магазинов, тащил деньги из карманов людей или продукты из их сумок. Я знал, что воровать плохо, но по-другому выжить я не мог.

У меня не было ничего! Телефон я выкинул ещё в первый день для того, чтобы у папы не было возможности найти меня, если бы он вообще захотел это сделать. А старенькие часы, которые у меня всегда висели на руке, мне пришлось обменять в ларьке на булочку. Я был очень голоден и еле упросил продавца дать мне булочку за часы. А других вещей у меня не было. Многое осталось дома, и возвращаться туда ради них было бы очень глупо. Поэтому я выживал, как мог. Я даже не знал, ищет меня папа или нет. Никаких объявлений типа: «Пропал мальчик!» с моей фотографией я не видел. Может быть меня искала полиция, но, даже если бы они меня увидели, то вряд ли признали бы во мне того мальчика, каким я раньше был. Конечно, внутри я всё же надеялся, что папа меня ищет, потому что это бы означало, что ему не совсем всё равно на меня. Но в тоже время я не хотел, чтобы он меня нашёл и вернул домой. Я не хотел, чтобы меня снова кто-то постоянно избивал и издевался надо мной. Хоть мне сейчас и было трудновато жить без дома, но зато я был свободен и мог делать всё, что хотел. Ну, насколько это было возможно. Ведь постоянно, когда я приходил ночевать в торговый центр или что-то вроде этого, меня оттуда прогоняли и были редкие случаи, когда меня не замечали, и у меня получалось спокойно поспать. И, видимо, сегодня был не тот случай. Обычно когда такое происходило, мне приходилось идти в какой-нибудь подъезд или на вокзал. В основном я шёл на вокзал, так как там было не так холодно, как во дворе, и оттуда меня практически никогда не прогоняли. А вот из подъездов меня частенько прогоняли недовольные жильцы, если замечали меня. Особенно из хороших домов, где было теплее, чем в более старых домах. И каждый раз, когда меня выгоняли из подъезда, я начинал думать, что в мире нет добрых людей, и доходило до того, что я чуть ли не начинал ненавидеть весь мир, но был один случай, который мне очень хорошо запомнился.