Жизнь в авиации
Шрифт:
В разговоре выяснилось, что немецким летчикам после выполнения боевого задания тоже, как и нам, давали по 100 граммов. Думаю, дай угощу своего бывшего цротивника. Но буквально на днях вышло постановление ЦК КПСС о борьбе с пьянством и алкоголизмом. А... будь что будет. Я всем наполнил рюмки: - Были врагами. Сейчас давайте сделаем все, чтобы больше не воевать.
Гости поддержали этот тост и выпили до дна.
На следующий день, получив багаж, они поездом уехали в Пекин. Через некоторое время пришел ко мне корреспондент газеты "Комсомольская правда". Узнав, что один из немецких пассажиров сбил меня в Крыму, стал просить его адрес, чтобы написать статью о необычной встрече двух бывших противников. В связи
Парад Победы
Во время войны, находясь в Гетцендорфе, мы ожидали перелета на новое место в Румынию на аэродром Бузэу. В один прекрасный солнечный день меня вызвали в штаб полка. Прибыл. Там уже были майор Сивков и лейтенант Троицкий. Командир полка подполковник А.Ю. Заблудовский зачитал приказ, который гласил, что 24 июня 1945 года в городе Москве состоится Парад Победы. На парад поедут в составе сводного полка от 3-го Украинского фронта Сивков, Фролов и Троицкий. Выезд через два дня. Я обрадовался возможности побывать в Москве, и, конечно, тому, что мне оказано такое доверие.
Для сводного полка 3-го Украинского фронта был выделен санитарный поезд со всем обслуживающим персоналом. 12 мая выехали в Москву. На третий или четвертый день движения к нам в вагон зашел майор, командир батальона аэродромного обслуживания, фамилию которого забыл. Он был назначен старшим по обслуживанию полка на весь срок командировки. В вагоне ехал капитан Долгарев - летчик истребитель. Увидев майора, Долгарев набросился на него с бранью и угрозами: - Смерть директору Алибунарской академии.
А дело было в следующем. В конце войны взялись за наведение дисциплины в войсках. Так вот командующий 17-й воздушной армией генерал-полковник авиации В.А. Судец организовал своего рода исправительную колонию. Это было в Югославии в населенном пункте Алибунар. Туда направлялись наиболее нерадивые военнослужащие на два-три месяца на исправление. Эту "академию" прошел и Долгарев. Он припомнил майору все его проделки, которые тот, по словам Долгарева, вытворял по отношению к "слушателям академии". Мы их разняли и поехали дальше.
Прибыли в Москву. Полк разместили в Болшево. По прибытии буквально на следующий день нас построили на стадионе и поставили задачу в течение времени, оставшегося до Парада Победы, отработать строевую подготовку индивидуально, в составе сводного батальона, а затем в составе сводного полка. Предстояла нелегкая задача, особенно для нас, летчиков. Было легче держаться в строю в полете. А вот на земле - намного труднее.
Время предпарадной подготовки закончилось и мы выехали в Москву.
В парадном расчете сводного батальона мое место было правофланговым в предпоследней шеренге. Этим я был обязан своему среднему росту. Тем не менее свою ответственность чувствовал. Я должен был строго смотреть в затылок впереди идущему товарищу и, главное, соблюдать дистанцию от впереди идущего. По мне же должны были равняться все остальные 19 участников нашей шеренги.
Когда стали подходить к Мавзолею, услышали счет: "Раз, два, три!" Эта роль была поручена двум первым шеренгам. Это означало: руки по швам, движение ритмичное, выше ногу... Только бы не сбиться с ноги, ритма строя. И тут у меня молниеносно возникла мысль посмотреть на трибуну Мавзолея и увидеть Сталина. В нарушение указаний на мгновение взгляд перенес вправо вверх, и вдруг мне показалось, что на меня смотрит Иосиф Виссарионович. Я испугался его взгляда и вновь уткнулся глазами в затылок впереди идущего.
Прошли Мавзолей Ленина и снова услышали тот же счет: раз, два, три. Это означало: вольно.
Уже у Васильевского спуска мне опять привиделось, что на меня пристально смотрит Сталин. Я тут ж подумал: какой же я недисциплинированный. Мне, правофланговому
Итак, к Параду Победы готовились месяц, а хватило нескольких секунд, чтобы напряжение, копившееся все это время, прошло бесследно.
Вернулись в Болшево. Через два дня погрузились на тот же санитарный поезд, которым приехали в Москву, и двинулись на Запад в Австрию в свой 210-й штурмовой авиационный полк.
После возвращения с Парада Победы поступил приказ перелететь из Австрии в Румынию. В моем звене должен лететь Вася Борщев. Я ему доверительно сказал, что как только прилетим в Бузэу, устрою свадьбу. Вася, недолго думая, пошел на квартиру моей Надежды в Гетцендорфе и попросил ее привезти 20 литров немецкого шнапса. Это называется оказал услугу...
Через несколько дней звеньями начали перелетать в Бузэу. После посадки на новом аэродроме, заместитель командира полка майор Андрунин поставил мне необычную задачу. А суть ее в следующем. При перелете одной из четверок над Карпатами на маршруте от группы откололся летчик Леонов и с резким снижением пошел вниз. Что с ним произошло, неизвестно. Необходимо, используя любые наземные транспортные средства, пройти по территории, над которой проходил полет, и найти самолет с экипажем Леонова.
Я взял с собой авиатехника звена Щербича и мы с ним тронулись в путь. На третьи сутки в Карпатах встретились со старшим лейтенантом наших погранвойск. Это была большая удача. Он оказался наблюдательным и с ходу дал ответ на интересующий нас вопрос. Да, он видел, как один из самолетов во время полета такого-то числа отвернул и полетел в направлении Югославии. Утром на рассвете, проезжая в поезде мимо югославского аэродрома Ковин, на котором мы базировались в ходе недавних боевых действий, увидели одиноко стоящий Ил-2. Сошли с поезда. Добрались до аэродрома. В одном из лючков мы обнаружили записку: "Летчик уехал в Бузэу, я нахожусь в здании аэродрома. Техник". Вскоре мы его нашли. Он крепко спал. Стали будить, не просыпается. Подошли к нам югославские товарищи и сказали, что они его крепко угостили вином, вот он и отдыхает. Утром на другой день этого авиатехника я отправил в Бузэу, куда перелетел наш полк.
После этого мы вернулись в самолету. Бензина в самолете осталось очень мало и по расчетам долететь до Бузэу не представлялось возможным. Но где взять бензин? На аэродроме его нет. Война закончилась. Какой там бензин! Как быть? Ситуация сложная. Принимаю решение лететь назад на запад в Белград в надежде там дозаправиться бензином Б-70 и оттуда вылететь в Бузэу. Другого выхода не было.
Итак, решение принято. Запустили мотор, вырулили, взлетели. Воздуха в системе было очень мало, шасси не сразу, но все же убрались. Подлетаю к аэродрому, при заходе на посадку ставлю кран на выпуск шасси. Проверили. Шасси выпущены. Приземляюсь и вижу как левый солдатик (механический указатель выпуска шасси) стал вибрировать. Сразу же сообразил, что левая нога не встала на замок. Пока скорость не погасла, дал газ и снова взлетел. После взлета холодные мурашки по спине побежали. Глянул на манометр, а воздуха-то нет. Пришлось выпускать шасси аварийно (механическим способом). Произвели посадку благополучно. Зарулили на стоянку и вместе со Щербичем пошли к руководству аэродрома. Нам ответили, что нужного нам бензина у них нет. Что делать? Попросили югославских товарищей оказать нам помощь в ночлеге. Утро вечера мудренее. Отправили нас на квартиру к одному югославскому адвокату, который, как мы поняли по его манере встречать, непрошеным гостям был не очень рад.