Жизнь за ангела
Шрифт:
Надо признать, что я абсолютно не опасался, откуда мне было знать, что в самый не подходящий момент кто-то зайдет. Дверь плотно была заперта, и я не услышал.
На листе была нарисована карикатура, где русский солдат держал за горло пойманную птичку, которая была похожа ни-то на орла, ни то петуха. Она истошно орала, а в сторону летели перья. На пикнике у костра сидели еще товарищи, которые намеривались ее зажарить и съесть.
- Это еще что? Я вас спрашиваю! Что за птичка?!
- Не знаю, орел наверное.
-
– Постой, подожди, кого-то она мне напоминает? На тебя похожа, точь-в-точь! – он засмеялся.
Я засмеялся, глядя на него.
- Только вот извини, но это художество я вынужден у вас изъять. Пусть другие полюбуются, какой талант пропадает.
Улыбка сползла с моего лица.
- Ха! Художник!
– забрав мои рисунки, Савинов закрыл дверь и вышел.
Тот час же они попали комдиву.
- Вот! Полюбуйтесь, чем пленный у нас занимается. Журналист недоделанный! Карикатуры рисует!
- Что? Ну-ка, ну-ка! Что это такое? Это он петуха рисовал?
- Что вы, это же орел!
Комдив засмеялся, все офицеры принялись ржать истерическим хохотом.
- На орла не похож, петух ощипанный. Птичка! Это он что себя рисовал?
– предположил Джанджгава.
– Ай да Ганс, у него еще и чувство юмора есть?
Немного подвыпив, полковник Джанджгава решил позабавиться.
- Вы еще его не видали?
- Нет, - ответил Слышкин.
- Так давайте я вам его покажу! Мы сейчас на него полюбуемся, на зверинец, заодно позабавимся. А ну приведите мне его сюда!
Послали сержанта. Тот дошел до санчасти, поздоровался с доктором и медсестрой.
- Я за пленным.
- А что случилось? Его что уже забирают куда-то? – спросил Соколов.
- Приказано доставить в штаб, – он зашел в палату, обратился ко мне. – Собирайтесь.
- Куда?
- Не задавайте вопросов.
Я натянул ботинки.
- Руки за спину. Вперед…
- Все, мне конец! – думал я - Сейчас меня наверное расстреляют. Хотя? А что я такого нарисовал? Интересно, какое настроение будет у командира дивизии? Господи! Он сегодня добрый или нет? А если он еще не ел? Тьфу…
Меня доставили в штаб дивизии.
- Товарищ комдив пленный…
- Вольно, – махнул он рукой. – Идите сержант.
Я огляделся. В помещении сидели офицеры, у них был накрыт шикарный стол, так называемая «поляна», на котором были консервы банки тушенки, сало, картошка, саленные огурцы…
- Ничего себе! – появилися мысли, - Вполне прилично. Сытый и пьяный… Фу, слава Богу! Это уже лучше…
Джанджгава показал на мои рисунки.
- Ваши художества?
Я опустил глаза и молчал.
- Я спрашиваю. Отвечайте!
- Мои.
- Ишь, ты, мы еще и рисовать умеем? А ты не боишься, что за эти художества я могу тебя расстрелять?
- Нет, не боюсь. Мне терять уже нечего. Солдата можно убить всего
- А одной не миновать. Верно! Глядите, он даже еще и пословицы русские знает?! - комдив возмутился, - Нет, он слишком даже умный. Его точно пора убивать! Вот что бывает, если русскую породу с немецкой скрестить. Черти что, чума получается!!! И что мне с ним делать, голову открутить?
Офицеры смеялись. Нет, ржали как кони!
- Хороша птичка! А Гитлера нарисовать сможешь?
- Не знаю.
- Значит так, вообщем тебе задание. Нарисуешь своего фюрера, так чтобы портрет был вылитый - будет тебе награда, так и быть помилуем. А нет - голова с плеч, капут! Суп сварим и съедим. Ясно? Ферштейн?
- Ясно.
- Не слышу. Что за писк? Отвечайте, как солдат отвечать должен!
- Так точно!
- Во-о-о! – зам. комдива поднял брови, потом вздохнул, – Все, уйди! Вон!!! С глаз моих долой! Убирайся! – крикнул на взводе.
– Уведите его отсюда!
Под конвоем меня увели.
Надо мной позабавились, посмеялись как над зверушкой и выгнали. Ладно, что этим еще обошлось, у комдива видимо было хорошее настроение.
- Черт! Надо же опять вляпаться, по самые уши! Что теперь делать?
В штабе полковник Джанджгава просто был в бешенстве, возмущался и явно негодовал.
- Откуда он выискался только, умник на мою шею? Так бы и прибил бы его, задавил бы на раз, щенок же паршивый! Ведь ненавижу. Нет же! Еще и самое интересное, что он мне все же нравится! И смелости ему не занимать, некоторым нашим солдатам даже у него поучиться.
- Да уж, я бы сказал действительно отчаянный, – вставил Савинов.
- Ну, Володя, ничего не скажешь!
– посмеялся комдив.
– Ладно, не кипятись, хрен с ним, пацан ещё сопливый. Но умный, согласен!
- Пусть только попробует, не нарисует мне портрет, точно голову оторву! Сколько я их повидал, первый раз вижу «Фрица», который меня ни черта не боится!
Ганс не мог знать кто из командиров есть кто(поскольку никто ему не докладывал), но общался с ним непосредственно полковник Джанджгава Владимир Николаевич. Во многом разбираться с пленным и решать все вопросы возникающие по этому поводу, тогда ещё, как заместителю командира дивизии было поручено именно ему.
При всем, что полковник Джанджгава меня ненавидел, он относился ко мне с какой-то симпатией, мог испытывать ко мне все что угодно, но оставаться равнодушным не мог! То, что я не был глуп, раздражало советского командира, а порой доводило до бешенства. Кто я такой? Пигмей просто, мальчишка сопливый, а вот ума пожалуй чересчур много, не столько даже ума, сколько хитрости. Поскольку был я тонким психологом, то хорошо понимал и видел его насквозь. Не мог он меня расстрелять! Соображал же я, что если занялись мною в НКВД, то участь мою будут решать они.