Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. Том 1. Перманентная революция и футуризм. Eritis sicut deus! Том 2. Советское авторское право в 1917–1930-х годах. «Честный» плагиат. Прецеденты
Шрифт:
Первым политическим наставником и, пожалуй, самым близким старшим товарищем для Владимира становится Исидор Морчадзе – активный участник Декабрьского вооружённого восстания в Москве, который хорошо знал семью Маяковских ещё с 1903 года. Эта дружба, несмотря на шестилетнюю разницу в возрасте, оказала определяющее влияние на всю оставшуюся жизнь поэта, впрочем, как и его участие в кутаисских волнениях.
Грузия была настоящим эпицентром политической конкуренции как между многочисленными демократическими партиями, так и в самой РСДРП, идеологическая борьба между меньшевиками и большевиками, социал-демократами и анархистами велась ожесточённая.
Л.П. Берия в своей брошюре «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» упоминает о том, что «Тифлисский комитет РСДРП во главе с С. Джибладзе и Н. Рамишвили уклонился
На общем фоне своих боевых товарищей Иосиф (Коба) Джугашвили в силу личных качеств не мог выделяться ни харизматичной внешностью, ни ораторским талантом, однако по сравнению с другими руководителями большевистского подполья обладал исключительным опытом нелегальной работы и невероятным политическим чутьём. В сообщении начальника Бакинского охранного отделения ротмистра Мартынова начальнику Тифлисского губернского жандармского управления от 24 марта 1910 года указывалось: «Упоминаемый в сводках наружного наблюдения под кличкой Молочный, известный в организации под кличкой Коба – член Бакинского комитета РСДРП, являвшийся самым деятельным партийным работником, занявшим руководящую роль… задержан по моему распоряжению… 23 сего марта.
К необходимости задержания Молочного побуждала совершенная невозможность дальнейшего за ним наблюдения, так как все филёры стали ему известны и даже назначенные вновь, приезжающие из Тифлиса, немедленно проваливались, причём Молочный, успевая каждый раз обмануть наблюдение, указывал на него и встречающимся с ним товарищам, чем, конечно, уже явно вредил делу. Проживая всюду без прописки, Молочный имел в минувшем году паспорт на имя Оганеса Вартанова Тотомянца, при задержании его при нём был обнаружен документ (паспортная книжка) на имя жителя сел. Баган Елизаветинской губ. и уезда Закара Крикорьяна Меликянца, относительно которого он заявил, что документ этот ему не принадлежит и был им куплен в г. Баку. Наконец, задержанный по достижении в 7-й полицейский участок назвался жителем сел. Диди-Лило Тифлисской губ. и уезда Иосифом Виссарионовичем Джугашвили, причём по справкам оказалось, что он разыскивается циркуляром департамента полиции от 19 августа 1909 года за № 15385/53…» [1.103]
Формально товарищ Коба возглавлял всю организационную и идеологическую работу Закавказского бюро большевиков, но его реальные полномочия в связи с особыми условиями ожесточённой борьбы с политическими конкурентами были существенно шире.
Настоящее «сражение» произошло на собрании рабочих марганцевых рудников у Чиатура: представляется фантастическая, никогда ещё не виданная картина, когда в течение нескольких дней, без перерыва, сменяя одного за одним ораторов, меньшевики и большевики в окружении шахтёров вели жаркий спор о будущем революции и рабочего движения.
В Кутаисе тогда активно действовали ведущие грузинские анархисты Варлаам Черкезов, Шалва Гогелиа и Михако Церетели, благодаря их участию в дебатах с меньшевиками число сторонников левой партии росло с каждым собранием. В отличие от коллег по революционной деятельности, анархисты организовывали боевые, хорошо вооружённые группы, проводили налёты на наиболее обеспеченных земляков. В результате «эксов» погибли богатейшие люди Кутаиса – Камулларий и Муджиев. В ходе только одного успешного налёта на кассу казначейства в Душети боевики получили солидный куш в 250 000 рублей. Не удивительно, что в период волнений 1905 года на городских улицах у них была своя баррикада с установленным на ней полевым орудием, купленным по случаю.
Анархисты и меньшевики имели очевидное влияние на коллективы квалифицированных рабочих Грузии, имена их лидеров были на слуху, а об успешных бандитских вылазках в буквальном смысле слагали легенды. Отчаянные налётчики – кумиры гимназистов и молодёжи, и о них никто и никогда не забывал, особенно в период разгрома «Паритетного комитета» и его «Военного центра», да и во время окончательного разгрома затаившихся «врагов народа» они будут во всех расстрельных списках «ка-эров».
После переезда семьи из Грузии в Москву Владимир определён в престижную классическую гимназию № 5 на Поварской улице, начальство которой даже не представляло себе, какой серьёзный
По воспоминанию Христофора Николаевича Ставракова (братья Ставраковы дружили с Маяковскими): «Воходя был очень способный, с широким кругозором для своего возраста, чем всегда удивлял не только меня, но и моих братьев. Он во всём разбирался, всё понимал, мы же, зная его возраст, никак не могли отказаться от представления, что он ещё мальчик… В литературе я и другие студенты всегда от него отставали. У него размах был больше, он много читал, так что я не поспевал за ним». [1.256]
В 1908 году Владимира исключили из гимназии по банальной причине неуплаты полугодового взноса за обучение, а деньги это были довольно приличные. Проблемы с оплатой обучения детей у Маяковских были ещё в Кутаисе, В.К. Маяковский даже обращался с прошением о переводе их содержания на государственный счёт, но получил вежливый отказ. Сложившаяся ситуация была довольно типичной для сотен живших жалованием семей и во многом была связана с практической реализацией положений секретного доклада «О сокращении числа учеников в гимназиях и прогимназиях и изменения состава оных» (п. 434. Дело Деп. Нар. Проев. 1884 год, № 26), более известного как «Циркуляр о кухаркиных детях». Этот документ был издан 5 июня 1884 года министром народного просвещения И.Д. Деляновым по итогам закрытого совещания с участием министров МВД, финансов, управления имуществом и Обер-Прокурора Священного синода К.П. Победоносцева. Как сейчас принято говорить, граф Делянов был клиентелой Победоносцева. Министры неоднократно обсуждали между собой причины взрывного роста революционных настроений среди гимназистов и студенчества. В результате И.Д. Делянов настоятельно рекомендовал директорам гимназий и прогимназий при приёме в учебные заведения создать условия, чтобы «освободить» от поступления в них «детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одарённых гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию». Гимназические начальники довольно быстро нашли способ исполнить руководящее указание, значительно увеличив стоимость обучения. Теперь она стала составлять в среднем 100–120 рублей в год, плюс каждому гимназисту были необходимы ещё 3 комплекта форменной одежды установленного образца по 20 рублей каждый, которые должны были приобретаться за собственный счёт. Семья Маяковских, несмотря на формальное благородное происхождение, таких средств не имела.
Несмотря на то что циркуляр впрямую нарушал положения Закона от 30 июля 1871 года, провозглашавшего отсутствие сословных и вероисповедных цензов для обучающихся, он с особым старанием исполнялся во всех учебных заведениях России.
Теперь Владимир Маяковский тесно дружил с радикально настроенными студентами, вместе с ними участвовал в манифестациях, запоем читал агитационные брошюры и газеты. Следующие два года для уже бывшего гимназиста – это его практически полное погружение в революционную деятельность. Юноша, очевидно, обладал талантом пропагандиста, отчаянной смелостью и бесценным опытом нелегальной работы, поэтому московская организация РСДРП(б) поручает ему работу в ключевом для подпольщиков – Лефортовском районе. «Держал экзамен в торгово-промышленном продрайоне. Выдержал. Пропагандист. Пошёл к булочникам, потом к сапожникам и наконец к типографщикам» (Маяковский В.В. Я сам. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 7).
Понятно, что общение с поголовно грамотными типографскими рабочими требовало особых качеств, навыков и жизненного опыта, – их отсутствие молодой революционер компенсировал харизмой и юношеским напором. Московская полиция после первых агентурных донесений о новом активисте начинает осуществлять за ним негласный надзор. Совсем скоро, с учётом его впечатляющих результатов, эта слежка стала тотальной. На него уже завели персональный дневник наружного наблюдения, где он фигурировал под кличками Высокий и Кленовый.