Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
Маститый поэт, в недавнем прошлом отчаянный рубака-кавалерист Михаил Голодный (Эпштейн) из «Смены» писал в стихотворной балладе «Судья ревтрибунала»:
На Диевке-Сухачёвке Наш отряд. А Махно зажёг тюрьму И мост взорвал. На Озёрку не пройти От баррикад. Заседает день и ночь Ревтрибунал. Стол накрыт сукном судейским Под углом. Сам Горба сидит во френче За столом. Суд идёт революционный, Правый суд. Конвоиры гада-женщину Ведут. «Ты гражданка Ларионова? Садись! Ты решила, что конина Хуже крыс. ТыСовершенно очевидно, что архитектор РККА Лев Троцкий, имевший непосредственное отношение к отправлению правосудия на фронтах, представлял из себя абсолютный антипод демократа. Его вынужденные призывы к товарищеским методам партийного руководства и свободе внутрипартийной дискуссии объяснялись прежде всего тактическими соображениями — вождь оказался в абсолютном меньшинстве. Николай Бухарин высказывался по поводу такой его неожиданной метаморфозы: «тов. Троцкий весьма ошибается, надевая на себя белоснежные ризы демократии». С этим трудно не согласиться — бесконечные внутрипартийные споры в такой нервной обстановке означали бы отвлечение внимания первичных организаций от обсуждения действительно принципиальных проблем. В Отчётном докладе X съезду РКП(б) в марте 1921 года В. И. Ленин назвал внутрипартийную дискуссию недопустимой роскошью.
Понятно, что Владимир Маяковский прекрасно знает о событиях, происходящих в стране, о настроениях в партии и комсомоле, недовольстве рабочих в городах и сёлах, голоде в Поволжье.
При этом в своей новой поэме он вполне осознанно в первую очередь в качестве главных организаторов Октябрьского вооружённого восстания называет имена идейных троцкистов, которые и выступали инициаторами открытого недовольства в парторганизациях. К слову, по воспоминаниям кинорежиссёра Г. В. Александрова, готовившего к юбилею революции финальный монтаж киноленты Сергея Эйзенштейна «Октябрь», три эпизода с участием Троцкого из неё будут оперативно вырезаны. Правда, произойдёт это только после настоятельной рекомендации об этом тов. Сталина. В этот же день — 7 ноября — с большой помпой состоялся премьерный показ «Октября» в Большом театре СССР. Партийная и советская элита встретила фильм громовыми овациями.
А уже 10 ноября 1927 года ленинское «Письмо к съезду» с негативным отзывом о товарище И. В. Сталине, на публикации которого так настаивали оппозиционеры, будет напечатано в «Дискуссионном листке», вышедшем как приложение к газете «Правда», а затем в информационном бюллетене № 30 для делегатов XV съезда ВКП(б), перед этим сам Иосиф Виссарионович зачитал это письмо с трибуны партийного форума.
Протоколы заседаний и партийные резолюции свидетельствуют, что ленинское обращение к съезду партии вызвало отнюдь не возмущение «шовинизмом» Сталина и Дзержинского, о котором писал Владимир Ильич, а немалое удивление самих делегатов тем, что в нём вновь поднимались проблемные вопросы, которые, по их мнению, уже были преодолены. Неожиданные нападки на И. Сталина и Ф. Дзержинского выглядели не только непонятными, но и несправедливыми, особенно в сочетании с русофобским тоном самого письма. Общее впечатление от обнародованного документа примерно соответствовало публичной реакции И. В. Сталина: «Это не Ленин говорит, это его болезнь говорит».
По своим основным смыслам поэма В. В. Маяковского явно противоречила усилиям, предпринимаемым СекретарёмЦК по разоблачению «легенды» о значительной роли Троцкого в руководстве Октябрьским переворотом.
Если в ноябре 1918 года Иосиф Виссарионович писал о том, что «вся работа по практической организации восстания происходила под непосредственным руководством председателя Петроградского совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-Революционного Комитета партия обязана прежде всего и главным образом т. Троцкому» (И. В. Сталин. Роль наиболее выдающихся деятелей-партии. «Правда», 6 ноября 1918 года). В своей книге «Об оппозиции. Статьи и речи 1921–1927 гг.» он утверждал примерно то же самое, но в уже в изменившейся тональности: «Я далёк от того, чтобы отрицать важную роль тов. Троцкого в восстании. Но должен сказать, что никакой особой роли в Октябрьском восстании тов. Троцкий не играл и играть не мог, что, будучи председателем Петроградского Совета, он выполнял лишь волю соответствующих партийных инстанций, руководящих каждым шагом тов. Троцкого… Факты, действительные факты, целиком и полностью подтверждают это моё утверждение».
Белогвардейский
Так к 1929 году место Льва Давидовича было определено за бортом истории революции. Привет Вам, товарищ Джон Рид!
В свою очередь Троцкий в предисловии к подготовленной к печати книге «1917» из собственной «Истории русской революции» будет по-прежнему настаивать на своей особой роли в руководстве восставшими, напомнит, что Каменев и Зиновьев были против выступления, а товарищ Сталин, по его мнению, вообще никакой особой роли при его подготовке не сыграл. И действительно, это Владимира Ленина, а не Троцкого товарищи по партии обвиняли в трусости — Лев Давидович, в отличие от соратника, находился в Петрограде, а не скрывался вместе с Г. Зиновьевым в курортном Разливе, а затем в либеральной Финляндии, от ареста по обвинениям в организации беспорядков в столице в июле 1917 года и работе на правительство вражеской Германии. Естественно, что Иосиф Виссарионович был принципиально иного мнения о происходившем: «Перейдём теперь к легенде об особой роли тов. Троцкого в Октябрьском восстании. Троцкисты усиленно распространяют слухи о том, что вдохновителем и единственным руководителем Октябрьского восстания являлся тов. Троцкий… Сам тов. Троцкий, систематически обходя партию, ЦК партии и Ленинградский комитет партии, замалчивая руководящую роль этих организаций в деле восстания и усиленно выдвигая себя как центральную фигуру Октябрьского восстания, вольно или невольно способствует распространению особой роли тов. Троцкого в восстании. Я далёк от того, чтобы отрицать несомненно важную роль тов. Троцкого в восстании. Но должен сказать, что никакой особой роли в Октябрьском восстании тов. Троцкий не играл и играть не мог, что, будучи председателем Петроградского Совета, он выполнял лишь волю соответствующих партийных инстанций, руководящих каждым шагом тов. Троцкого…
Факты, действительные факты целиком и полностью подтверждают это моё утверждение. Возьмём протоколы… заседания ЦК от 16 (29) октября 1917 года… Принимается резолюция Ленина о восстании большинством 20 против 2, при 3 воздержавшихся. Избирается практический центр по организационному руководству восстанием. Кто же попадает в этот центр? В этот центр выбираются пятеро: Свердлов, Сталин, Дзержинский, Бубнов, Урицкий. Задачи практического центра: руководить всеми практическими органами восстания согласно директивам ЦК. Таким образом, на этом заседании ЦК произошло, как видите, нечто „ужасное“, т. е. в состав практического центра, признанного руководить восстанием, „странным образом“ не попал „вдохновитель“, „главная фигура“, „единственный руководитель“ восстания тов. Троцкий. Как примирить это с ходячим мнением об особой роли тов. Троцкого?.. Между тем тут нет, собственно говоря, ничего странного, ибо никакой особой роли ни в партии, ни в Октябрьском восстании не играл и не мог играть тов. Троцкий, человек сравнительно новый в нашей партии в период Октября. Он, как и все ответственные работники, являлся лишь исполнителем воли ЦК и его органов… Разговоры об особой роли тов. Троцкого есть легенда, распространяемая услужливыми „партийными“ кумушками» (И. Сталин. Об оппозиции. Статьи и речи 1921–1927 гг. М. — Л. 1928. С. 103–104).
Демьян Бедный направляет И. В. Сталину свою очередную пошловатую эпиграмму на Льва Троцкого «В чём дело?!»:
08.10.1926
Демьян Бедный
Москва Кремль
Иосиф Виссарионович!
Посылаю — для дальнейшего направления — эпиграмму, которая так или иначе должна стать партийным достоянием. Мне эта хуёвина с чувствительными запевами — «зачем ты Троцкого?!..» надоела. Равноправие так равноправие! Демократия так демократия! Но именно те, кто визжит (и не из оппозиции только!), выявляют свою семитическую чувствительность.
(Рукопись на кремлёвском бланке Демьяна Бедного).
В чём дело?
Эпиграмма
Скажу — (Куда я правду дену?) — Язык мой мне врагов плодит. А коль я Троцкого задену, Вся оппозиция галдит. В чём дело, пламенная клака? Уж растолкуй ты мне добром: Ударю Шляпникова — драка! Заеду Троцкому — погром!Странно, конечно, что Секретарь ЦК ВКП(б) увлечён таким примитивным занятием, как утверждение текстов эпиграмм на своих политических противников. Тем очевиднее, что позиция В. В. Маяковского в этом тонком вопросе существенно отличалась от мнения его коллег.
Возможно ли, что отсутствие последствий в виде наступления неизбежной в таких случаях опалы объяснялось тем, что большевики берегли талантливого поэта? Но это в принципе было нехарактерно для советской власти — она никого и никогда особо не пыталась сохранить, а когда наступил соответствующий политический момент, то и самые заслуженные её адепты зашагали по этапу, а потом и вовсе сгинули на лесоповалах.
Впрочем, сама исключительность и творческие заслуги Владимира Владимировича в тот период тоже должны оцениваться объективно:
Во-первых, новое время потребовало совершенно иной стилистики литературных произведений, в том числе стихов, которые, например, можно было переложить на музыку. Поэт Александр Безыменский писал в «Комсомольской правде»: «Требования на новую песню ощутимы почти физически. Тема современной жизни требует такой песни, которая помогла бы в развитии и сплачивании людей».