Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Солод Вадим

А это известный на весь СССР акын Джамбул Джабаев:

Аскер с винтовкой ходит в бой, Джамбул — с любимою домброй… Я песней из калёных слов Пойду разить врагов. А песню лучшую мою О Сталине я пропою. Её со мною запоёт Счастливый мой народ. Ты, Сталин, солнце наших дней, Ты всех дороже и родней. Тебе несём, тепло сердец, Мудрейший наш отец!

Сотни советских

писателей и поэтов словно соревнуются в демонстрации своей преданности и любви к великому вождю — у некоторых это получается очень талантливо. Однако дело это было не такое простое — рынок прославления руководителей партии был давно застолблён и поделён. В стихах для детей, например, «отца всех народов» славили Агния Барто, Самуил Маршак, Сергей Михалков и некоторые другие безусловно хорошие поэты. И, судя по публикациям того счастливого времени, оттеснить мэтров с занятых ими творческих высот удавалось далеко не всем и не всегда.

Молодым литераторам не оставалось ничего иного, кроме как совершенствовать формы поэтического языка, славя разнокалиберное начальство, в зависимости от степени везения, городского, областного или республиканского масштаба. Что, в общем, не вызывало у последних какой-либо особой аллергии. К примеру, юный поэт Ираклий Абашидзе начал свой тернистый путь к должности председателя Союза писателей Грузии, вице-президента Академии наук Грузинской ССР и Героя Социалистического труда со стихотворения, посвящённого приезду в Поти славного грузинского чекиста Лаврентия Берии:

Я на стихи не надеюсь свои, Славит народ тебя громче и лучше.

Пусть они будут лишь знаком любви, Сталинской партии ратник могучий!

Вскоре после этого 22-летний литератор был избран делегатом на первый съезд советских писателей.

А что же «первый поэт революции»? Как он откликнулся на событие мирового значения? Казалось бы, напиши Владимир Владимирович революционную поэму о своём земляке с незамысловатым названием «Иосиф Сталин», прочитай громовым голосом со сцены Большого театра СССР — и, что называется, жизнь удалась!

Правда, у Маяковского уже были его строки-лозунги из стихотворения «Домой», сразу же ставшие знаменитыми:

Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо. С чугуном чтоб и с выделкой стали о работе стихов, от Политбюро, чтобы делал доклады Сталин,

но они были написаны ещё в 1925 году и не вошли в окончательный вариант стихотворения, да и опубликованы были только в академическом издании собрания сочинений в качестве одного из авторских вариантов.

На XIV съезде ВКП(б) партия отказывается от НЭПа, вместо поддержки частной инициативы и мелкотоварного производства в стране объявляется невиданная ранее программа масштабной индустриализации промышленности и коллективизации на селе, не остаются без партийного внимания культура, наука и искусство.

Знайте, граждане! И в 29-м длится и ширится Октябрьская революция. Мы живём приказом октябрьской воли, Огонь «Авроры» у нас во взоре. И мы обывателям не позволим баррикадные дни чернить и позорить. (Маяковский В. В. Перекопский

энтузиазм)

В этом особенном для большевиков году Маяковский написал стихотворения «Письмо Татьяне Яковлевой», «Стихи о советском паспорте», которые журнал «Огонёк» отказался печатать без объяснения причин, остросатирическую пьесу «Клоп». Основное время поэт проводил в постоянных поездках по стране, выезжал в Прагу, Берлин, Ниццу, Монте-Карло.

13 февраля состоялась долгожданная премьера «Клопа» в Театре Мейерхольда, наконец-то закончена работа над комедией «Баня».

И снова у него ни одной новой строчки о великом вожде советского народа…

На официальное открытие своей выставки «20 лет работы» в Клубе писателей Владимир Маяковский направил персональные приглашения Г. Ягоде, В. Молотову, К. Ворошилову, Л. Кагановичу. И. В. Сталин персонального приглашения не получил. Маяковский ограничился тем, что направил два пригласительных билета в его секретариат. Естественно, что никто из высоких представителей власти на открытии выставки так и не появился.

Несмотря на различные трудности, Маяковский вместе с организаторами выставки подготовили для посетителей масштабную, содержательную программу:

«Книги. Детское. Журналы. Газеты Москвы.

Газеты СССР. Плакаты. „Окна сатиры“.

Рекламы. Выступления. Театр. Записки.

Критика. Кино. Радио. Биография.

И. В. Сталин в рабочем кабинете в Кремле

На выставке (в аудитории) объяснения работников Рефа.

Выступления Маяковского».

Концертный администратор поэта Павел Лавут вспоминал: «При входе лежала тетрадь, в которой расписывались посетители. В ней было две графы: имя и профессия. За первые часы (потом, в толкотне, расписывались немногие) отметились 44 вузовца, 36 учащихся (привожу профессии так, как их обозначали сами посетители), 18 рабочих и работниц (в их числе: 2 слесаря, кочегар, чернорабочий), 8 журналистов, 3 поэта (один из них Сулейман Рустам), 2 литератора, художник (А. Редькин), научный работник Бромберг, литературовед (А. Цинговатов), работник МХАТа (П. Марков), Б. Малкин — близкий знакомый Маяковского (без указания профессии), переводчица, репортёр, 3 библиотекаря, библиограф, востоковед, юрист, 4 экономиста». На отдельной большой витрине были представлены печатные издания, с которыми сотрудничал Владимир Маяковский: «1-й журнал российских футуристов», «Взял», «Новый сатирикон», все советские журналы, в том числе «Изобретатель», «За рулём», «Женский журнал», «Трезвость и культура», «Радиослушатель», «Пионер», «Октябрьские всходы», «Газета футуристов», «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Пионерская правда», «Электрозавод», «Кооперативная деревня», «Ойротский край», «Бурят-Монгольская правда», «Уральский рабочий», «Амурская правда», «Барабинская деревня», «Красноармеец», «Шуйский пролетарий», «Звезда Алтая», «Червоноармеец», «Красный Дагестан», «Средневолжская деревня», «Бакинский рабочий» — всего больше 50 наименований.

Зрители смогли познакомиться с макетами постановок «Мистерии-буфф» и «Клопа», с картой поездок по Советскому Союзу и большой диаграммой «Маяковский на эстраде» (1926–1930) 150 850 слушателей, 54 города-кружка, полным собранием футуристических афиш и киноплакатов, связанных с поэтом.

«Последние две витрины были посвящены „Лаборатории“ — рукописям Маяковского и его „Биографии“, — тут висела фотография, снятая в московской охранке, и документы „Дела Маяковского“».

На столе кроме различных каталогов лежали папки с записками зрителей, плакатами «Окон РОСТА», сборники со статьями о публикациях и встречах с читателями, отдельно были представлены материалы иностранной прессы, карикатуры и фотоматериалы.