Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
Декрет от 22 мая 1922 года «Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых её законами и защищаемых судами РСФСР» допустил право наследования как по закону, так и по завещанию. Стоимость наследственного имущества, однако, ограничивалась всё той же суммой в 10 тысяч рублей, за вычетом имевшихся долгов, а имущество сверх этой стоимости наследники по-прежнему должны были передать государству в лице Народного комиссариата финансов и его органов (ст. 416–417). (СУ РСФСР. 1922. № 36. Ст. 423).
Свобода завещания, кроме того, была существенным образом ограничена
Статья 423 ГК РСФСР предоставляла наследодателю возможность возложить в завещании на одного из наследников исполнение какого-либо обязательства в пользу одного, нескольких или всех остальных законных наследников, которые в силу этого распоряжения получали право требовать исполнения соответствующего обязательства со стороны наследника по завещанию. Это требование также было положено в основу алиментных обязательств, равно как и в положения статьи 422 Кодекса законов о браке, семье и опеке РСФСР 1926 года.
В связи с тем, что управление имуществом до его перехода к наследникам возлагалось на местные Советы, эти советские органы вольно трактовали такие полномочия, как законный переход к ним права собственности на такое имущество, то есть делали это исключительно в своих интересах.
Советы должны были публиковать сообщения о смерти владельца и вызове лиц, имевших право на получение содержания. Указанные лица должны были заявить о своих имущественных правах в течение года со дня публикации сообщения, в противном случае они лишались возможности на получение содержания (ст. ст. 5–7). В случае если стоимость имущества не превышала 10 000 рублей, в частности состояло из усадьбы, домашней обстановки, средств производства трудового хозяйства в городе или деревне, то оно поступало в непосредственное управление и распоряжение выжившего супруга и родственников умершего независимо от их нуждаемости и трудоспособности (ст. 9).
Такая широкая вариативность при определении стоимости наследства в совокупности с размытостью полномочий должностных лиц, имевших такие полномочия, неизбежно открывали перспективы для коррупционных проявлений.
Прежде всего в законе были предусмотрены исключения:
— некоторые ценности, вне зависимости от их реальной стоимости, не шли и не могли переходить по наследству без ограничений в 10 000 рублей, если это была домашняя обстановка, кроме предметов роскоши, предметы домашнего обихода, не приносящие дохода. Они передавались без оценки и без оплаты пошлины теми из наследников, кто проживал вместе с наследодателем.
Понятно, что отнесение имущества к этой категории — предмет компромисса с представителем местной власти.
—
При таком разнообразии не стоит удивляться, что за крайне редким исключением в архивах или обзорах судебной практики отсутствовали какие-либо сведения о случаях перехода имущества умершего лица государству. Связано это было ещё и с тем, что какой-либо учёт такого имущества отсутствовал, да и особого стремления сообщать государственным органам о самом факте его получения граждане тоже не испытывали.
Безусловно, случались и казусы. В составе наследства у некоторых лиц чиновники неожиданно обнаруживали неизвестно откуда взявшееся дорогостоящее имущество, тем не менее имевшее ряд квалифицирующих признаков (например, фамильные вензеля или гербы), позволявших отнести их к незаконно приобретённому, как минимум похищенному при массовых грабежах дворцов, барских усадеб, домов богатых граждан, которых автоматически отнесли к категории эксплуататоров. Так, Верховным судом РСФСР было отказано потомкам такого «вчерашнего экспроприатора» в праве на часть унаследованного имущества, которое, как выяснилось, ранее принадлежало братьям Арсентьевым — богатейшим купцам из города Киржач Владимирской губернии.
Многие бывшие сотрудники ВЧК, как и действовавшие из ОГПУ, тоже не всегда могли объяснить наличие в их собственности дорогостоящих предметов интерьера или произведений искусства — эти парадоксальные факты часто выявлялись в ходе следственных действий в период «большой чистки» 1930-х годов.
Новая экономическая политика и последовавшая за ней индустриализация страны привели к некоторому росту благосостояния граждан, если его можно было так назвать, что позволило в 1926 году отменить предельный размер стоимости наследуемого имущества. (Постановление ЦИК и СНК СССР от 29 января 1926 года — СЗ СССР, 1926, № 6, ст. 37).
С целью мотивации населения «держать деньги в сберегательной кассе» для средств, размещённых на счетах Госбанка, был предусмотрен особый режим:
— вкладчику государственной сберкассы было предоставлено право завещать свой вклад кому угодно, в том числе лицам, которые не являются его наследниками по закону и в любом размере (ст. 17. Положения о государственных сберегательных кассах);
— прав, вытекающих из патента. Патент передавался по наследству без включения его в состав наследуемого имущества (ст. 30. Постановления ЦИК и СНК СССР от 12 сентября 1924 года);
— исключительных прав, вытекающих из авторского права (ст. 11 Постановления ЦИК и СНК СССР от 30 января 1925 года «Об основах авторского права») (Вестник советской юстиции № 34).
Круг наследников по закону и завещанию теперь полностью совпадал. К наследующим относились дети, внуки, правнуки умершего, переживший супруг, а также нетрудоспособные и неимущие лица, фактически находившиеся на полном иждивении умершего не менее года до его смерти (ст. 418).