Жизнь за жильё
Шрифт:
Докладчик замолчал, облизнул губы и вопросительно посмотрел на внимательного слушателя:
— Водички бы? А то в горле пересохло.
— А может быть, чайку? С сахаром.
— Не откажусь.
Иван быстро сделал чай и привычно протянул кружку сквозь решётку. Влад глотнул пару раз, посмотрел на звёздное небо и продолжил:
— И теперь, по поводу вашего странного дома, находящегося, кстати, на моей территории. Этот дом уже давно расселён и якобы готовится к сносу. И уже года три-четыре, как его сносят. А домишко всё стоит. Примерно год назад подручные Лапина стали принимать здесь гостей. Таких,
Иван Рудольфович слушал внимательно и не перебивал собеседника. Всеволод Александрович замолчал и посмотрел в глаза товарища. Узник выдержал взгляд и спросил:
— А как же милиция? Если из одного дома постоянно трупы выносят.
— Ваня, я же говорю, у Лапина в этом городе всё схвачено. Начальник милиции у него чуть ли не в родственниках ходит. А народ помирает естественной смертью. Никакого криминала. Напился, упал, в гроб. Уже троих знаю. Всё просто!
— Да уж, Влад, наговорил ты мне суровую прозу жизни. Знаешь, а я тебе верю… После рассказа моего соседа по хате что-то подобное вертелось в моей голове. Только я не мог сформулировать всё чётко, как ты сейчас рассказал. И про конспирацию ты правильно мыслишь. Будем встречаться только ночью. А место встречи изменить нельзя.
Товарищ на воле заулыбался:
— Согласен. До завтра!
— Береги себя, Всеволод.
— И тебе не хворать!
На том и расстались… Этой ночью Иван долго не мог уснуть. Не от кошмаров. А от тревожных мыслей за свою судьбу, за свою жизнь, да и за судьбу Иннокентия, к которому уже успел привыкнуть. Интересно, в Питере его кто-нибудь спохватился? Может быть, соседи подали заявление в милицию? И вдруг в памяти узника всплыло лицо нотариуса по имени Рома, а вот фамилия и отчество юриста никак не приходили на ум…
* * *
Друзья по несчастью встретились следующим утром за столом. Кеша как обычно проснулся первым, и по квартире разносился аромат свежезаваренного чая. Сосед заварки не жалел. Иван присел на табурет и, хорошо понимая, что с собутыльником можно поговорить только с утра, так как позднее он уже будет никакой, деликатно спросил:
— Иннокентий, вы тут с утра не чифирнуть решили?
— Нет. А чифирнуть было бы ништяк. Пробовал я раз несколько.
— И как прошло?
— Чуть мотор не посадил. Так что, товарищ, лучше по старинке будем топить нашу печаль в разбавленном спирте.
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, Кеша. А сейчас, как сказал Володя Высоцкий: «Братья-демократы, только чай!»
— Слушаю вас внимательно.
Ваня заставил себя прожевать бутерброд, запил чаем и посмотрел прямо в глаза Иннокентия:
— Бежать нам надо!
— Ваня,
— Да хоть в Магнитогорске, а бежать нам надо, Кеша. Иначе, кирдык нам обоим придёт. Секир-башка! Пойми ты, наконец, поят и кормят нас только на убой. Пока мы для чего-то им нужны, поэтому и живём. Смотрят тут за нами, зубные щётки покупают. Кеша, и про твоего бывшего соседа Серёгу? Он же ещё до тебя в этой комнате жил. А потом, раз, и отдал богу душу. Вот скажи мне, друг мой, с чего это вдруг? Его били или сильно болел?
Друг хлебнул чая и задумался.
— Сложно мне всё вспоминать, Ваня. И больно мне душевно. Вроде Серёга, земля ему пухом, особо ничем и не страдал. Мучился, конечно, как мы с похмелья. Но серьёзных болячек точно не было.
— Вот! И доктор с участковым без всякого вскрытия под чутким руководством Алика все бумажки оформили за раз. И все концы под землю. Кеша, с нами будет то же самое.
— Да ну!
— Вот тебе и «да ну»! Иннокентий, ты, в самом деле думаешь, что здесь нас с тобой напоят, покормят, обогреют и отпустят? Идите, мол, люди добрые, на все четыре стороны? Да мы этого Алика на всю жизнь запомнили и вмиг опознаем, если дело дойдёт. А этот азербайджанец далеко не дурак, и ты его лучше меня знаешь.
— Куда бежать-то, Ваня? И на дорогу у нас денег нет. Пешком, что ли до Питера идти собрался? Не май месяц на дворе, ещё снег не везде растаял.
— В Питер нам нельзя, вмиг найдут. В Череповец поедем, у меня там тётка родная живёт, сестра матери. Не дальше Санкт-Петербурга, только в противоположную сторону. Там нас никто не догадается искать.
— Да хоть в Челябинск, Ваня! Денег всё равно нет.
— Это да. Деньги — дело наживное…
— Друг, растревожил ты мне душу. Давай по маленькой?
— Пропущу я, однако. Без обид, Иннокентий.
— Воля ваша, барин. А я махану. И сон мне сегодня странный приснился.
— Про что, Кеша?
— Убегали мы с тобой от людей Алика. Гнали нас, Иван, целой толпой. Меня догнали, а ты убежал. И я проснулся.
— Подожди. Мне тоже похожий сон на днях снился. Только в моём сне рядом со мной волк бежал, и бутылка «Рояля» у меня в руках была.
— Бутылку не помню. Волка точно не было.
Иннокентий разбавил себе спирт, быстро маханул, даже не заметив, что напиток уже был разбавленный. Сосед облокотился на стол, сжал голову ладонями и весь погрузился в думы тяжкие. Иван посмотрел на товарища, и его сердце сжалось от сострадания. Эх-х, Кеша, Кеша…
Но это чувство не было главным. Надо выбираться на волю. И в первую очередь требуется выйти из запоя. В этом плане надежды на Иннокентия не было, друга сейчас никак не остановить. Сосед в данный момент находился на самом пике своего штопора, после которого последует глубокое падение на дно бытия. Единственное, что на самом деле волнует сегодня Кешу — как бы быстрей опохмелиться и продолжить свой праздник жизни. Всё остальное для него не имеет никакого значения. И сейчас в его голове только пьяный бред, и нет никакой силы, которая удержит зависимого человека от принятия очередной дозы алкоголя. Тем более если бутылка спирта всегда под рукой. Осталось надеяться только на себя. Иван решил приободрить друга: