Жизнь за жильё
Шрифт:
— Тимур, в каких войсках служил?
— Пехота. Начальник войскового стрельбища Помсен, это под Дрезденом. Три года назад ушёл в запас по окончании контракта.
— А сам откуда родом будешь?
— С Урала. Челябинская область, шахтёрский город Копейск. Из посёлков. У нас там, где шахта была, там посёлок. И всё вместе — город Копейск. Сейчас шахты закрывать начали. Говорят — нерентабельно, — вспомнил свою малую Родину пехотинец и вздохнул. Собеседники замолчали и задумались каждый о своём: молодой человек о родном посёлке, человек постарше о свёрнутых шахтах и закрытых заводах по всей стране.
— «Жил в гостинице «Советской» несоветский человек…»
— «Вечно в кожаных перчатках — чтоб не делать отпечатков…», — улыбнувшись, подхватил Алексей Павлович и повернулся к собеседнику: — Высоцкого уважаешь, Тимур?
— Классика, — точно так же, как и в кабинете, пожал плечами молодой сотрудник, посмотрел в лицо старшего по группе и серьёзно ответил: — Алексей Павлович, я хорошо понимаю, что вы оставили меня в последний момент в городе и вызвали на встречу не Высоцкого с Битлами обсуждать. Поэтому, предлагаю считать, что доверительный контакт между нами состоялся. И мне вчера майор Жилин кое-что рассказал про вас. Я вас уважаю и даю слово, что о нашем разговоре никому и ничего не расскажу.
— Хорошо, Тимур. Перейдём к делу. Но, мне странно слышать от стажёра милиции слова о доверительном контакте.
— В восемьдесят шестом меня особисты взяли по 152 статье УК, как бы за спекуляцию. Чуть не посадили. И через сутки после камеры гарнизонной гаупвахты и состоялся этот самый доверительный контакт. Я стал секретно работать на особый отдел сначала полка, а потом уже и всей 1 Танковой Армии.
— Барабаном стал? — удивился следователь.
— Алексей Павлович, я же говорил, что вырос в шахтёрском посёлке. Так вот, там из достопримечательностей только шахта «Комсомольская» и две зоны: одна строгого режима, другая общего. И мы, поселковские, с самого детства знаем, что стучать на своих — это нехорошо. По наводке особистов я только с немцами работал.
— Ни хрена себе! — воскликнул Князев и огляделся вокруг. — Лейтенант милиции Кантемиров, так вы у нас настоящий разведчик получается? Я смотрю, Тимур, прикид у тебя как у профессионального фарцовщика. И обувь шикарная. А потом что было? Не взяли в школу разведчиков?
— Потом, Алексей Павлович, в войсках вместе с перестройкой и гласностью начался большой бардак, а социалистическая ГДР быстро потянулась к капиталистической ФРГ. И всё, что я делал там вместе с особистами, оказалось на хрен никому не надо. Я дембельнулся перед самым объединением двух Германий. А вещи и обувь покупал на западные марки в местных Интершопах. Это что-то типа наших магазинов «Берёзка».
— Тимур, ты ещё и валютой занимался?
— Было дело. Потом один подполковник КГБ посоветовал мне закругляться с делами, которые подпадали под статью 88, как сами понимаете, Уголовного кодекса РСФСР. Я этому комитетчику по жизни благодарен, хотя даже не знаю, где он сейчас. А если сказать честно, Алексей Павлович, даже знать не хочу.
— «Да уж, да уж, куда нам до китайских Дауш…», — задумчиво процитировал советник юстиции и спросил: — Тимур, сколько тебе лет?
— В январе двадцать девять исполнилось.
— Женат?
— Да. Сыну два года.
— Где с семьёй
— В посёлке Медвежий Стан, в общежитии при пожарной части. Это рядом с Девяткино, я там старшим пожарным работал. Сейчас часть закрыли, как и наши шахты. Видимо, тушить пожары стало тоже нерентабельно. Общага пока осталась. Не знаю, что дальше будет… — Тимур вздохнул. Проблемы с жильем и постоянной регистрацией в культурной столице оказались самыми болезненными вопросами в жизни молодой семьи. — У нас там комната. Жена врачом работает в местной поликлинике.
— И тебя в наш район жильём заманили? — догадался Князев. Лейтенант милиции грустно кивнул и ответил:
— Начальник отдела обещал для меня комнату выбить. Да и в Курортном районе у меня один инцидент по службе был. Долго рассказывать.
— Не надо ничего рассказывать. Тимур, раз ты вырос между двух мест лишения свободы, значит ты «по фене ботаешь»?
— Алексей Павлович, — усмехнулся уральский парнишка. — Так на улицах уже никто из бандитов не говорит. Вы сказали, как какой-то древний уркаган на глухой сибирской зоне.
— А как сейчас говорят? — советник юстиции, считающий себя знатоком блатного мира, немного обиделся.
Собеседник встал, расстегнул куртку, засунул руки в карманы джинсов, подошёл вплотную к следователю и, слегка двинув кроссовкой по его ботинку, процедил сквозь зубы:
— Дядя, ты по понятиям базаришь?
Сотрудник прокуратуры слегка опешил, затем так расхохотался, что распугал всех птиц с ближайших деревьев и совсем неконспиративно привлёк внимание прохожих на Лермонтовском проспекте. Стажёр вернулся на скамейку и с улыбкой посмотрел на собеседника. Князев отсмеялся, вытер платочком выступившие слёзы и сказал:
— Тимур, тебе надо было в артисты идти, или в цирк.
— Мне в армии цирка хватило, — усмехнулся прапорщик в запасе.
— Тут согласен. До сих пор помню, — ответил Князев и посмотрел на парня. — Тимур, а теперь поговорим серьёзно. Есть у меня одна мысль по поводу раскрытия нашего уголовного дела. И это раскрытие во многом будет зависеть от тебя. Но, сразу предупреждаю — это опасно. И ты вначале хорошенько подумай, сразу не отвечай. И ещё, Тимур, мы все взрослые люди, не надо строить из себя героя.
— Слушаю внимательно, — Кантемиров повернулся к руководителю группы.
— Тимур, все эти незаконные продажи квартир хорошо продуманы и выполнены. Я за двадцать лет следственной работы впервые сталкиваюсь с тем, что ни по одному эпизоду сразу не возбудили уголовное дело. Отсутствовал состав преступления. А на сегодняшний день мы имеем уже семь фактов мошеннических действий. Думаю, будут ещё обманные продажи квартир в центре города, — следователь посмотрел на кусты сирени, немного помолчал и продолжил: — И наверняка, Тимур, мы столкнулись с хорошо организованной бандой и с умным вожаком. Одни и те же люди работают в Бокситогорске и в Питере. Старым способом нам это дело не раскрыть. И я подумал о внедрении нашего сотрудника в эту группировку. И ты, товарищ лейтенант милиции, подходишь по всем статьям. Но, как я сказал, окончательное решение остаётся за тобой. Откажешься — никаких претензий. И о семье тоже надо думать.