Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди
Шрифт:
В России любят хорошо и много поесть и попить. Но мы с Куном были в некотором замешательстве при выборе блюд: боялись сделать "дыру" в открытом счете. В номере гостиницы мы обнаружили в конвертах по 250 рублей на каждого и тут же решили вернуть эти деньги организаторам. Но оказалось, что это была обычная такса, выплачиваемая из кассы ФИФА,
На утренней экскурсии по Москве, от которой мы получили огромное удовольствие и узнали много полезного, не было южноамериканцев: из-за разницы во времени они спали. Но на вечерней тренировке уже собрались все, в том числе выспавшиеся вратарь Мазуркевич и полузащитник Пеня. Не было бразильцев, особенно сожалели об отсутствии Пеле. Он буквально рвался выступить в этом матче, но воспротивилось руководство клуба "Сантос": предстояли ответственные игры, и Пеле был необходим команде.
Тренер Райко Митич
26 мая в Харькове бесследно пропала 10-летняя Оля Колобовская (фамилия изменена). Родители хватились своей дочери только к вечеру, тут же заявили в милицию, однако найти девочку по горячим следам так и не удалось. До этого события пройдет еще несколько дней, а пока вновь перенесемся в Москву.
День игры на Большой спортивной арене — 27 мая — выпал на четверг. Учитывая это, устроители матча выбрали самое оптимальное время — 19.15, когда большинство зрителей имело возможность после тяжелого трудового дня добраться в Лужники. О том, как развивались события того дня, вспоминает журналист Б. Левин:
"Трудно передать ажиотаж, который был вызван прощальным матчем Яшина. Вся страна жаждала присутствовать в Лужниках. В дирекции лежали заявки на два миллиона билетов, затем заявки перестали даже читать. Толпы людей с раннего утра до позднего вечера ежедневно простаивали у касс в надежде на счастливую случайность. Был и такой трагикомический случай. Заведовала билетно-рекламным отделом Александра Тимофеевна Агаева, женщина красивая, пикантная и умная. Ее кабинет, находившийся в левом павильоне кассового корпуса, осаждали тысячи людей — от помощников министров и депутатов всех уровней до директоров баз, аптек, универмагов. А вокруг корпуса — муравейник "Волг" всех расцветок. Эльдар Рязанов упустил великолепную возможность по готовому сценарию снять комедию. Прихожу к Агаевой и вижу, что сестра готовится делать ей укол от резко поднявшегося давления. И здесь мне в голову пришла шальная мысль. "Хотите, Александра Тимофеевна, я избавлю вас от краснокнижных домогателей?" — "Да я тебя озолочу, избавь, но как?" Беру с ее стола большой блокнот, выхожу на улицу и начинаю переписывать номера машин. Через минуту ко мне подходит солидный человек; "Чем вы занимаетесь, что делаете, зачем?" — "Звонили из Комитета партийного контроля, от Арвида Яновича Пельше, и просили переписать номера машин". Через две-три минуты "Волги" с седоками наперегонки покидали территорию Лужников. Агаева и в самом деле меня озолотила: дала четыре билета на матч. Она мне потом рассказала, что приезжал и Лев Иванович, встал в очередь за краснокнижниками и, если бы она его не заметила, так бы и стоял. Приезжал за билетами, конечно же, получил, затем подарил всем работникам отдела памятные значки: футбольный мяч с автографом.
Минут за тридцать до начала игры в подтрибунном помещении БСА появилась Валентина Тимофеевна (жена Яшина. — Ф. Р.) с дочками. Но ни билетов, ни пропусков у нее не было, а Лев Иванович все, что было, раздал.
С трудом, по согласованию с начальством (она об этом не знала), ее с девочками усадили в переполненную ложу "Б". Началась игра…"
Большинство зрителей, собравшихся в тот день на стадионе, прекрасно понимало, что статус игры — товарищеская — не позволит в полную силу раскрыться его участникам. Так оно и случилось. Тот же Виктор заметит, что в первом тайме некоторые футболисты его команды играли в "полноги", не очень рвались к воротам Яшина, видимо, не желая огорчать его в столь знаменательный день. Лишь два-три раза в первом тайме игроки сборной мира опасно атаковали ворота "черного паука" (такое прозвище носил выдающийся вратарь в мире), и каждый раз он эффектно отражал удары. Зато вратарь сборной мира Мазуркевич дважды вынужден был вынимать мяч из сетки своих ворот. Первый тайм так и закончился — 2:0 в пользу сборной "Динамо". После чего Яшин решил уступить место в воротах своему сменщику Пильгую. Выглядело это трогательно: Лев Иванович снял с руки капитанскую повязку, обнялся со своими партнерами и со слезами на глазах
"Сценарий того матча — дикость. Именно по сценарию Яшина меняет Пильгуй. Зачем? Люди пришли к Яшину, миллионы у телевизоров — ради Яшина. Зачем? Ну как же: эстафета поколений, преемственность поколений. Яшин обнимает Пильгуя, подняв правую руку и опустив голову, устремляется в раздевалку. Для меня матч Яшина без Яшина интереса не представляет. Пропуск с грифом "проход всюду" позволяет миновать тройной кордон контролеров и дружинников. Яшин сидит в кресле, голова опущена на грудь, а с подоконников кресел почти до пола свисают мертвые, как плети, руки, руки творца игры. Какие чувства одолевали Льва Ивановича в те минуты, знал только он: великий вратарь простился с футболом, делом своей жизни.
В раздевалке какие-то подвыпившие люди что-то говорят Яшину. Но он не видит и не слышит: Яшин один на один со своими мыслями…"
Об этом же рассказ Николая Озерова, который комментировал матч по телевидению: "Отдел спорта Центрального телевидения и Всесоюзного радио впервые решил показать закулисную сторону жизни футболистов. Матч был товарищеский, праздничный. Все были доброжелательно настроены, готовы выполнить любую просьбу, любое пожелание. И вот, получив разрешение, мы расставили наши камеры в раздевалках гостей — у футболистов сборной мира и в раздевалке "Динамо". Закончился первый тайм. Мы не ушли из эфира, как обычно, включили камеры в комнатах, где отдыхали футболисты. Сначала — интервью с игроками сборной мира. Потом — с динамовцами. Телезрители увидели выступления Бобби Чарльтона, Джаича, Жекова, Бескова, Старостина, Яшина, Понедельника. Заканчиваю репортаж, передаю микрофон ассистенту режиссера в полной уверенности, что эстафету передачи подхватят мои товарищи и репортаж пойдет из другой комментаторской кабины. Нужно сказать, что связь с "внешним миром", с режиссерским пультом, у нас осуществляется через оператора. У него наушники, и он получает соответствующую команду, так что его слово окончательно и "обсуждению" не подлежит. Вдруг оператор снимает наушники и кричит:
— Еще две минуты! Еще две минуты!
Чувствую, что-то неладно. Надо спасать положение. Беру микрофон, ищу собеседника, думаю, с кем бы мне еще поговорить. И вдруг вижу — уважаемый футболист, знаменитый, лучше не придумаешь. Я обращаюсь к нему:
— Можно вас на минуточку?
Он поворачивается, и — о ужас! — вижу, что собеседник, мягко говоря, не в "спортивной форме". Чувствую, что мне приходит конец и я последние минуты работаю на телевидении. Отступаю с микрофоном назад и думаю, как бы мне улизнуть от интервьюируемого. Он же говорит:
— Что сказать? Что сказать? — и тащит микрофон обратно. Хорошо, что все закончилось благополучно и телезрители увидели и поняли, что не всегда на телевидении все заранее подготовлено. Бывает вот такая "творческая" работа…"
Между тем после ухода из ворот Льва Яшина игроки сборной мира перестали "бояться" и бросились на штурм динамовских ворот, В итоге два безответных мяча влетели в сетку Пильгуя. Сделать большее гостям не позволил этикет — праздник все-таки. Матч так и закончился вничью. А затем состоялись проводы Яшина: гения вратарского искусства игроки обеих команд подняли на руки и под несмолкающий гром аплодисментов понесли По стадиону.
Как уже упоминалось ранее, заполненный до отказа стадион (а это 102 тысячи зрителей) был представлен самой разнообразной публикой. В тот день на матч пришли как простые советские граждане, так и тогдашняя элита: партийные чиновники, спортивные функционеры, депутаты, директора магазинов, баз, складов и т. д. Присутствовали среди зрителей и представители столичной братвы, в частности несколько участников знаменитой банды Монгола (Геннадия Карькова), о которой я уже рассказывал. Бандиты, конечно, тоже хотели принять участие в эпохальном мероприятии, посмотреть уникальную игру, но главное — на стадионе можно было и о делах "покалякать", не опасаясь, что кто-то посторонний тебя подслушает (все соседи пристально наблюдают за ходом матча). А дела у "монголов" наклевывались серьезные. На днях они вышли на след очередной жертвы — буфетчицы шашлычной Ломакиной, у которой в "загашнике" были припрятаны не только несколько тысяч рублей, но и драгоценности. Однако, будучи бабой ушлой и хитрой, она никак не шла в расставленные бандитами сети, как будто чуя, что за ней охотятся. Вот и предстояло "браткам" договориться, как "захомутать" неуловимую буфетчицу и "вытрясти" из нее богатства.