Жизнь зовет. Честное комсомольское
Шрифт:
В прошлом году Рита получила единицу по химии. Она не сделала домашнего задания потому, что тяжело заболела соседка и Рита нянчилась с ее четырехмесячным ребенком.
— Почему не сказала преподавателю, что возилась с ребенком соседки? — возмущалась потом Римма Владимировна. — Совсем «беззубой» можно быть только в грудном возрасте!
И действительно, Римма Владимировна не любит «беззубых», не умеющих постоять за себя учеников. Конечно, легче работать с «беззубыми». Но она смотрит дальше. Учительница знает, что через несколько
В колхоз с учениками приехали несколько учителей. Большинство из них не работают на поле. Они руководят. Живут в отдельной комнате. А Римма Владимировна с утра до вечера копается в земле с ребятами, ни на минуту не покидая их, и спит в клубе, в комнате мальчиков, за листом фанеры.
Римма Владимировна и Рита видят ребят еще издали. Павел и Тихон стоят около комбайна. Павел объясняет товарищу несложную работу на соломокопнителе. Дяди Феди и Эдуард заканчивают обед ка полевом стане.
— Рита!.. Римма Владимировна! — кричит Павел и бежит на дорогу.
За ним неторопливо и важно идет Тихон.
«Ну как? Устал? Надоело?» — еще издали хочет спросить Рита. Но Павел приближается к ним, и, взглянув на него, Рита понимает, что спрашивать об этом не надо. Павел как бы переродился. Он, правда, похудел за эти бессонные ночи и напряженные дни. Но зато какой хороший, новый свет льется из его глаз! Он почти красавец — румяный, оживленный.
Римма Владимировна шла сюда и думала, что Павла нужно немедленно забрать в коллектив ребят. Она беспокоилась, что здесь, среди взрослых чужих людей, он будет одинок и что горькие мысли одолеют его. Но как только она увидела Павла, она поняла, что делать этого не нужно.
— Мы перевыполняем норму, работаем днем и ночью, кушаем у костра и почти не спим, — торопится сообщить Павел.
— Ой, здорово как! — восторгается Рита. — Вот молодцы!
Радуется Рита не только этому. Ока не видела еще таких глаз у Павла — ясных, веселых, широко открытых.
— Уж поистине молодцы! — улыбается Римма Владимировна.
Павел ведет их к комбайну. Подражая дяде Феде маленькому, он любовно гладит ладонями то одну, то другую часть машины. Рита и Римма Владимировна взбираются по лестнице ка площадку соломокопнителя, берут в руки вилы.
— А мы тоже теперь по шесть соток убираем, — говорит Римма Владимировна.
Рита со смехом нацеливается вилами на Тихона:
— Подцеплю — и в соломокопнитель!
— А я нажму ка педаль и высажу тебя одного на поле! — смеется Римма Владимировна.
— Знаешь, Павел, теперь уже ни руки, ни ноги не болят. Привыкли! — опуская вилы, серьезно говорит Рита. И опять со смехом обращается к Тихону: — Эх, Тихон, сейчас ты будешь кататься на комбайне — счастливчик! А мы — по земле ползать, как черви. «Ни сказок о нас не расскажут, ни песен о нас не споют».
К комбайну подходят дяди Феди
— Проведать пришли? — говорит дядя Федя маленький. — Работают ваши ребята отменно. Так и напишите в своем «полевом листке». — Он треплет Павла по плечу, и тот опускает голову. — Да я сам, пожалуй, напишу, — продолжает дядя Федя. — Сегодня же вечером с оказией отправлю. Ну, просим прощения…
Дяди Феди по лестнице поднимаются ка комбайн. Павел легко взбегает на площадку соломокопнителя. Тихон гремит по железу сапогами и неловко берет в руки вилы.
Павел смотрит на Риту. Она совсем такая, какой он представлял ее себе этой ночью. Та же улыбка от души, на которую невозможно не ответить. И ей улыбаются не только Тихон с Павлом, ко и дяди Феди.
Комбайн трогается.
— Ребятам привет! — под гул мотора кричит Павел, удаляясь от Риты и Риммы Владимировны.
Оки выходят ка дорогу и, все время оглядываясь, идут по ее кромке, чтобы уберечься от пыли машин.
— Что же это с ним произошло? — неожиданно вслух высказывает Рита свои мысли.
— Да, что-то произошло, — тихо говорит Римма Владимировна и думает о том, что время — лучшее лекарство. «Помогла Павлу и новая обстановка и общий, напряженный труд. Урожай был под угрозой. Люди вокруг работают не щадя сил, и он увлекся настоящим делом — оно заслонило, отодвинуло его личные неурядицы и невзгоды».
— Он очень хороший, очень честный, — прижимая руки к груди и краснея, говорит Рита, и Римма Владимировна не может сдержать улыбку.
Рита верит, что все страшное отошло от Павла. По Римма Владимировна знает — это еще не полное выздоровление. Павел ожил, но горькие мысли не раз возвратятся к нему, и тогда светлый день померкнет и станет чернее ночи.
Рита и Римма Владимировна не успели дойти до своего картофельного поля, как вокруг все потемнело, налетел вихрь, вздымая с дорог черные тучи пыли.
Ветер срывает с Тихона кепку и несет ее по волнам пшеничного поля. Тихон прыгает, догоняет кепку и на ходу вскакивает ка соломокопнитель.
Павел с трудом привязывает свою кепку шарфом. Ветер выхватывает ее из рук, тянет шарф, обворачивает его вокруг шеи.
Дяди Феди беспокойно поглядывают на грозное небо и ободряюще кричат ребятам:
— Ничего, держитесь! Ко всему привыкать надо!
Так же внезапно, как и налетел, ветер стихает, и вдруг с неба валятся крупные хлопья снега и ложатся вокруг сплошным белым покровом. Уже через несколько минут эта непривычная белизна слепит глаза. Скрываются под снегом поникшие колосья, зеленые поляны, горы, дороги. Пуховыми шапками накрываются крыши домов, овощехранилище и навесы полевого стана.
Комбайн останавливается. Дяди Феди о чем-то долго совещаются, поглядывают ка поля, на небо. Затем дядя Федя маленький выводит комбайн ка голое поле, на дорогу и поворачивает к селу.