Жизненная сила
Шрифт:
– Так ты один из Строителей?
– Тяжелые веки прикрыли серые глаза.
– Об этом ты себя спрашивал и спрашиваешь? Об этом!?
– И она подняла глаза к небу.
– Потому что, если вы не прекрасные души возрожденных Строителей… то, значит, и ты, и Тилл, и все остальные Бродяги… возродившиеся Унылые!
Глава сорок четвертая
Все лица были уникальны, изысканны и красивы той тонкой красотой, что становится со временем только четче и явственней.
Памир оглядел их и прислушался к слабому плеску голосов.
–
– Рот Орлеана сложился в подобие улыбки, а его янтарные глазки вдруг поменяли форму, сложившись в подобие еще двух улыбающихся ртов.
– Я принимаю на себя позор и наказание в случае неудачи и вашу благодарность и благословение в случае победы. И как бы вы ни решили, ваша мудрость всегда будет справедливой.
Большинство реморских судей казались смущенными, и вовсе не потому, что Памир мог читать выражения на их лицах. Одна старуха - прямая наследница Вьюн, основательницы племени - процитировала кодекс реморов:
– Корабль - это великая жизнь. Нарушая ее, вы нарушаете собственное существование.
– Ее единственный глаз, плававший, как рубин в желтом молоке, выкатился наружу почти до половины.
– Ты знаешь наш кодекс, Орлеан. И я помню два случая, когда ты вырезал обидчика из скафандра за преступления куда меньшие, чем порча главного двигателя…
В алмазном строении находилось около ста судей и старейшин. Воздухозаборников не было, и потому атмосфера оказалась весьма разреженной. Две двери были распахнуты прямо на общественные улицы, где собравшиеся толпы боролись друг с другом за право поглазеть на полусекретное заседание суда, не передававшееся по каналам реморов.
Поэтому остальные, в отличие от Памира, должны были довольствоваться лишь наблюдением за лицами.
Поднялась еще одна старейшина и, шумно отфыркиваясь, заявила:
– Есть и другой пункт. Пункт, который Вьюн завещала нам как самый первый и главный.
Хор реморов тут же процитировал:
– Первейшей обязанностью реморов является защита Корабля от любых повреждений.
– Но это как раз может стать защитным пунктом в деле Орлеана, - заметила спикер, и ее синее лицо поголубело.
– Повреждение признается вредом, если оно причинено столкновением с кометой или неправильным управлением Кораблем.
– Ее шлем повернулся к обвиняемому.
– На этом ты строишь свою защиту, Орлеан?
– Вот именно,- крикнул он и обернулся к своему компаньону, выкатив глаза из орбит.
Как и планировалось, Памир сделал шаг вперед.
– Уважаемые граждане, - начал он.
– Прошу разрешения обратиться к суду.
– На его скафандре значились все необходимые данные, и реморы одним взглядом тут же считали его имя, чин и официальный статус.
– Разве это законно?
– воскликнула одноглазая старейшина.
– Непойманный преступник защищает пойманного?
– Да, оставим сарказм. Говори, Памир. Я хочу тебя выслушать, - остановил старуху третий старейшина, маленький круглый ремор с огненно-красным лицом.
– Да, сейчас не время для сарказма,- подхватил капитан.
– Приближаются отряды Бродяг. Они хотят заполучить Орлеана, но от меня тоже не откажутся.
– Ладно, - проворчала одноглазая.
– Я хотел бы, чтобы у нас было время. Время для размышлений, для споров. Для мудрого решения, вынесенного на основе мнений всех здесь собравшихся. Но каждая секунда увеличивает силы Бродяг. Каждую минуту с Медуллы поднимается еще одна стальная машина, привозя солдат, оружие и неся ту смехотворную
– Он сделал паузу и выслушал данные секретного канала, сообщавшего ему о передвижениях и успехах Бродяг.
– Я не стремлюсь быть Премьером. Но законный Премьер мертв или того хуже. Я офицер высокого ранга и в соответствии с хартией Корабля, Премьером на данный момент являюсь я, а Миоцен - самозванка и предательница. И поскольку я уже стою тут перед вами, то осмелюсь напомнить вам вот что.
– Он посмотрел на одноглазую, а потом и на остальных старейшин.
– Вы служите Кораблю больше сотни тысячелетий, вы исполняете его законы и остаетесь верны заветам Вьюн. Вы служите преданно и храбро. И теперь я хочу от вас - нет, смиренно прошу!
– следующего: окажите Бродягам сопротивление. Моей властью, властью временного Премьера, прошу вас не давать им ничего. Ни сотрудничества, ни ресурсов, ни специалистов, ни знания, ни опыта. Разве я прошу слишком многого? Наступила опасная тишина.
– Миоцен ждет беда, - прогудела одноглазая.
– Мы еще ответим этим Бродягам…
– Ответим!
– подхватила синелицая.
И все заговорили, по всем секретным каналам понесся шум, в котором смешались негодование, беспокойство и грусть. Но негодование звучало громче всего, и Памир подумал, что лучшего момента не будет.
– Так вы обещаете мне не дать им никакой поддержки!? Ничего!
Провели быстрое голосование, и двое из трех старейшин кивнули..
– Мы согласны.
И тогда Памир сделал следующий логический шаг.
– Благодарю. От всей души благодарю.
– В принципе, он собирался ускользнуть сейчас из этого почтенного собрания точно так же, как и от Бродяг, но вместо этого он вышел на середину куполообразного здания суда и снова самым проникновенным из всех своих голосов попросил: - Не давайте им ничего.
И достаточно грациозным для тяжелого скафандра движением Памир подогнул колени и смиренно опустился на серую поверхность Великого Корабля.
Отряды Бродяг прокладывали свой путь через толпы прохожих. Памир уже слышал заунывный скрип их скафандров и видел сверкание их шлемов. Но он продолжал сидеть точно так же, как старейшины и Орлеан, ни от кого не скрывая своего хмурого решительного лица и напоминая себе, что ему уже не раз приходилось творить в жизни глупости, подобные только что совершенной.
Правда, глупостей таких было не так уж и много, и все они касалась только его лично. Никто другой при этом риску не подвергался.
Но вот, растолкав последних прохожих, в сумраке появились черно-пурпурные скафандры, марширующие от дверей с высоко поднятыми лазерами. За стеклами шлемов виднелись серые лица - лица потомков пропавших капитанов, чьи суровые черты растворились в мягкой неопределенности бродяжьих черт.
Амуниция солдат выглядела легкой, но их вооружение бесспорно являлось серьезным. Миоцен, или кто-то там еще, сумели рассчитать все как следует.
Памир набрал в грудь побольше воздуха и задержал дыхание, насколько смог.
Два отряда блокировали двери. Третий обшаривал неизвестную им лестницу, ведущую в основание города. Два последних сразу же обнаружили Орлеана и начали его сканировать, так и не опустив лазеров.
– Властью Капитан-премьера, - начал командир.
– Чьей властью?
– нестройным хором перебило несколько десятков голосов.
– Мы забираем этого человека в соответствии с законом…
Неожиданно раздался смех. Одноглазая склонила голову, оглядела всех и предупредила: