Жизненная сила

Рид Роберт

Сидя за столом рядом с Миоцен, Доблестный попытался выразить свои чувства улыбкой, однако не был достаточно искушен в науке мимики, и улыбка вышла похожей, скорее, на болезненный оскал. Но его серые глаза при этом раскрылись шире.

–  Я сказал им, что мне крайне необходимо увидеть вас, - заявил он.
– Только вас, и притом как можно скорее.

–  Я мадам Миоцен.

–  Пардон?
– тупо переспросил он.

–  Я ваша единственная надежда, - спокойно сказала она, откидываясь на спинку высокого стула, словно отстраняясь от столь неприятного существа.
–

Вы доживете этот день до конца только в том случае, если я это позволю. Не позволю - умрете. И вообще, я думаю, что вполне заслужила, чтобы мое имя все произносили правильно и с должным уважением.

Он посмотрел на свои руки.

–  Мадам Миоцен.

–  Спасибо, - Миоцен косо улыбнулась и медленно, почти равнодушно открыла яркую хромированную коробку своего ноутбука, намереваясь прочесть то, что и так было известно ей наизусть.
– Как мне передали, вы имеете нечто мне сообщить. Нечто, предназначенное только для моих ушей.

–  Да… мадам Миоцен… - Он с трудом сглотнул слюну.
– Надо что-то делать с этим нашим миром…

–  Это не мой мир, - отрезала она.

Доблестный кивнул и замолчал, раскрыв глаза до последнего предела.

Миоцен смотрела на маленький голубой экран.

–  Говорят, что вы являетесь потомком Дью во втором поколении…

–  Да, он приходится мне дедом. Мадам.

–  А ваш отец?

–  Тилл.

Она подняла голову, вглядываясь в перебежчика так, словно не видела раньше этого фамильного сходства, выдержала паузу и небрежно заметила:

–  Но детьми Тилла являются многие Бродяги, если я правильно понимаю.

–  Да, мадам.

–  И никакой чести в этом нет. Вас полно, как…

–  Да, конечно… - заколебался он.
– Да, мадам, никакой особой чести в этом нет.

Миоцен нажала несколько кнопок, проверяя информацию всех следователей, занимавшихся этим делом. В каждом рапорте были ключики к характеру этого человека, но окончательно верить нельзя было ничему.

–  Итак, вы утверждаете, что наши книги неточны. Перебежчик часто задышал и заморгал.

Душа - вещь переменчивая, и теперь надменность ушла куда-то вглубь, а на поверхности оказался лишь все возрастающий, усиливающийся страх.

–  Так они действительно неточны?

–  Я полагаю, что местами… да.

–  Вы что, уже когда-нибудь строили подобный реактор, какой представляют эти диаграммы?

–  Нет, мадам.

–  Или у Бродяг есть подобные реакторы?

–  Нет.

–  Вы уверены в этом?

–  Я не могу быть уверенным абсолютно.

–  Но у нас тоже их нет, - призналась Миоцен.
– Для самых современных требований нам вполне хватает наших геотермальных растений.

Перебежчик закивал и попытался произнести комплимент.

–  Это удивительный город, мадам. По дороге сюда мне позволили увидеть его немного.

–  С их стороны это ошибка. Перебежчик прикусил губы.

–  И у Бродяг есть такие большие города?
– с улыбкой поинтересовалась Миоцен.
– С почти миллионным населением?

–  Нет, мадам. Нет.

–  Да, мы достигли многого. Почва под нами прочная и надежная,

и мы продолжаем сохранять ее именно в таком виде. Землетрясения рассеиваются или вообще отводятся в безопасные районы. Железо течет в приспособленные для этого зоны, точнее говоря, в искусственные кратеры.

–  У Бродяг, конечно, нет подобных технологий, - поспешил признаться перебежчик, идя навстречу ее желаниям.

–  Ведь вы по-прежнему кочевники? В основном?

–  Я больше не Бродяга, - несколько смутился он и сдавленным тихим голосом добавил: - Мадам.

–  Но, как я полагаю, можете много о них рассказать? Вежливый кивок.

–  Вы немало знаете об их жизни. Об их технологиях. Может быть, даже о конечных целях.

–  О да. Да! Но и нет, мадам.

–  Неужели? Вы не знаете, чего хочет Тилл?

–  Совершенно отчетливо - нет.
– Он снова сглотнул, будто от боли.
– Мой отец… то есть Тилл, никогда полностью не открывался мне…

Миоцен снова нажала пару кнопок.

–  Может быть, это произошло потому, что вы усомнились в вере Бродяг? Возможно такое?

–  Не думаю, что я когда-нибудь верил.

–  А весь шум по поводу Строителей, Унылых и древних душ, похороненных в этих гиперфибровых гробах?

–  Правда заключается в том, что я не знаю, так ли это на самом деле. Мадам.

Миоцен подняла голову.

–  Значит, поверить вы все-таки можете. Если бы обстоятельства изменились каким-нибудь образом…

Надменность снова выплыла наружу, и с тихим гневом перебежчик спросил:

–  А вы что, не можете переменить свое мнение? Я имею в виду, если вдруг поймете, что мыслили неправильно?

–  Насколько я знаю, вы потребовали, чтобы вас привели сюда. Специально в этот Храм. Я могу только предположить, что вы хотели увидеть все касающееся Великого Корабля собственными глазами и, вероятно, помочь нашему святому делу…

–  Нет, мадам.

Миоцен почувствовала удивление, тотчас сменившееся отвращением, и с тихим гневом потребовала:

–  Так во что же вы верите?

–  Ни во что.
– Это было произнесено -с вызовом и напоминало ответ ребенка, который слишком полон собой и, как ему кажется, своим острым умом и исключительностью.
– Я не знаю, почему Медулла оссиум оказался именно здесь, и кто его построил. И зачем. Более того, я абсолютно уверен, что и никто другой не может ответить на эти вопросы.

–  Как быть с артефактами?

–  Этому есть множество объяснений.

Но Миоцен совсем не хотелось слушать очередные беспочвенные объяснения. Сейчас ей было важно - даже, можно сказать, жизненно необходимо - убедиться в реальных способностях и талантах этого неразговорчивого молодого человека.

–  Я еще никогда не использовала специалистов из Бродяг, - заявила она так, чтобы в ее словах отчетливо читалось презрение.
– У нас было несколько ваших перебежчиков, вы появляетесь где-то по человеку в столетие, но, как правило, все плохо образованы и дурно воспитаны. Воображение же отсутствует начисто. И работаете вы все лишь во имя своих ненормальных предков.