Жизненная сила

Рид Роберт

–  Нет, мадам.
– Пальцы затеребили болтающиеся косички волос и пробежались по складкам формы.
– Мне только что сообщили, мадам. Все должны покинуть мост немедленно, используя все средства, за исключением главного.

Уошен глянула на экран.

–  Не вижу приказа.

–  Я знаю…

–  Это учения?
– Учения время от времени проводились, ведь если земля под ними провалится, то для спасения останутся считанные секунды.
– Если это учения, то нужна более совершенная система предупреждения, чтобы людям

не приходилось действовать на свой страх и риск.

–  Нет, мадам, это не учения.

–  Так что же?

–  Миоцен, - пробурчал он.
– Она связалась со мной лично. По секретной линии. И, следуя ее инструкциям, я отпустил наши команды, а роботов перевел на режим сна.

Уошен промолчала, тяжело задумавшись.

–  Все это весьма таинственно, - добавил помощник в явном волнении.
– Всякому ясно. Но Вице-премьер всегда любит всякие тайны, и потому я уверен…

–  Но почему она не переговорила со мной? Помощник растерянно пожал плечами.

–  Она направляется сюда?
– уточнила Уошен.
– Используя Главный путь?

Быстрый короткий кивок.

–  Кто с ней?

–  Не знаю, есть ли с ней кто-либо, мадам. Главный лифт был огромным, в нем могли поместиться до пятидесяти капитанов вместе со своими машинами, совершенно не задевая друг друга.

–  Я уже посмотрел,- признался он.- Это не стандартная машина.

Уошен нашла на экране поднимавшийся лифт и попыталась включить камеры. Но ни одна из них не повиновалась сигналу.

–  Вице-премьер приказала мне отключить все камеры, мадам. Но мне удалось бросить взгляд на эту машину. Случайно.
– При этом признании помощник скривился.
– Это массивный объект, судя по затратам энергии. С супертолстой обшивкой, по моему предположению. И там есть некие… украшения, которые я не смог расшифровать.

–  Украшения?

Помощник посмотрел на свои часы, давая понять, что его время истекло и пора уходить. Однако, гордясь своим мужеством, он, улыбаясь, пояснил:

–  Машина одета в какие-то трубки. То есть, она весьма похожа на какой-то шар из веревок.

–  Веревок?

–  Словом, я не совсем понимаю эти аппараты,- смущаясь, признался он.

Другими словами, это означало, что он сам просит ее объяснить, в чем дело.

Но Уошен ничего не объяснила. Глядя на своего помощника - одного из самых преданных и способных капитанов нового поколения, что было им уже не единожды доказано,- она пожала плечами, перевела дыхание и солгала:

–  Я тоже ничего не понимаю.
– И затем, словно в раздумье, добавила: - Упоминалось ли мое имя каким-нибудь образом? Ну, пока вы переговаривались с Миоцен?

–  Да, мадам. Она хотела, чтобы я передал вам ее просьбу остаться здесь и ждать.

Уошен снова перевела дыхание и снова промолчала.

–  Итак, я оставляю вас здесь, - прошептал он.

–  Да, исполняйте, что вам приказано, - посоветовала Уошен.
– Уходите прямо

сейчас. Если она обнаружит вас здесь, то, ручаюсь, самолично сбросит вас в шахту лифта.

Глава двадцать третья

Веками Доблестный отрабатывал право на свою жизнь своим талантом и своей горячей страстью к работе. И в любых обстоятельствах, он всегда действовал с такой же искренностью, как и любой прирожденный Преданный. И все же даже сейчас - и особенно сейчас!
– Миоцен так и не могла полностью довериться этому маленькому человечку.

–  Оно может и не заработать, - честно предупредил он ее.

–  Заработает, - отрезала она и поглядела на закрытую опечатанную дверь за его плечами.
– Судя по твоим моделям, успех обеспечен на девяносто процентов. А мы оба знаем, как тяжело дались тебе твои модели.

У скальпа Бродяги были каштановые волосы. Конский хвост и имплантированные драгоценные камни придавали ему вид настоящего Преданного; серьезные серые глаза требовали доверия.

–  Слишком рано, - настойчиво и зло повторил он. Она не ответила.
– Еще два года, и я смогу убрать риск неудачи вообще…

–  Один или два процента, - фыркнула Миоцен и прямо посмотрела в преданные глаза, удивляясь, почему продолжает не верить им. Было ли это пустое подозрение или тайный знак? Но, как бы то ни было, больше всего ей хотелось отправить его обратно домой.

–  Миоцен.

Он произнес ее имя нежно, с надеждой. Преданность растворилась в каких-то еще более глубинных чувствах, и когда голос замолк, смуглая крошечная ручка легла на ее правую грудь.

Это был жест Бродяги, словно и не прошло столько веков.

–  Нет, - отказала она непонятно кому, себе или ему. И снова:

–  Миоцен.

Вице-премьер убрала его руку, загнув два пальца так, что на лице у него появилась гримаса боли.

–  То небольшое землетрясение только помогло соединению, - напомнила она.
– Почти на полметра, как ты говорил. Но следующее может напрочь лишить нас этого преимущества.

–  Да, я говорил. Я помню.

–  А, кроме того, если мы станем откладывать, то, скорее всего, потеряем и преимущество неожиданности, - прошептала она.

–  Но сохраняли же мы эту работу в тайне до сих пор.
– Иногда под давлением обстоятельств Доблестный выглядел точной копией своего отца. То есть Тилла. Узкое лицо переполняли эмоции, не позволявшие предугадать, какая из них вырвется первой.
– И что сейчас может помешать нам?

Дай мне еще день, я перепроверю все выкладки, откалибрую систему наведения и обе запасные…

–  Но это целый день. Целый день.

Ему ничего не оставалось, как вздохнуть, встряхнуть неутоленными руками и сдаться. И при этом он тут же потерял всякое сходство с Тиллом.