Жизненная сила
Шрифт:
– Ничего не произошло, - успокоила хозяйка.
– По словам нашего нового Капитан-премьера, Корабль нуждался в смене лидера, поскольку прежний Премьер проявила явную некомпетентность. А теперь все идет, как положено, как раньше, даже лучше, а мы прилагаем к этому совсем немного усилий.
Уошен посмотрела на сына.
Он сидел, упорно отвернувшись от них обеих.
– Миоцен, - тихо произнесла Уошен, обращаясь, скорее, к себе самой.
– Все это очень похоже на нее, - добавила она, глядя на черноволосую женщину.
Внутренний
– Перри приближается. Он не один. Больше никого нет. Могу ли я позволить им войти, Кви Ли?
– Обязательно.
Прошло три дня. Уошен уже шесть часов как встала с постели и надела простой белый саронг, белые сандалии и впервые за сто лет поела. Бесконечная усталость сменилась приливом нервической энергии. Она стояла рядом с Кви Ли и ждала. Двери зала открылись, но на экране безопасности не появилось ничего, кроме ряда деревьев, окаймлявших широкую аллею. Все было неестественно тихо и спокойно. Двое мужчин вошли совершенно неожиданно. Тот, что поменьше, был красив и улыбался с поразительным обаянием, другой - высок и грубоват лицом. И Уошен ошиблась..
– Здравствуй, Памир, - сказала она высокому, как только двери закрылись на двадцать разных замков.
Но простоватое лицо отодвинулось, освобождая место второму, принадлежавшему невысокому, красивому, даже очаровательному, но совершенно не похожему на Памира мужчине.
– Извини, - смеясь, произнес кто-то.
– Попробуй-ка еще раз.
Памиром оказался тот, кто поменьше. Он сбросил маску и пророкотал своим басом:
– Я приказал аутодоктору сбросить килограммов тридцать. Ну, как?
– Великолепно, как всегда.
Лицо Памира было грубым, словно кто-то вытесал его из единого куска мореного дуба, асимметричным, а грязные, плохо ухоженные волосы придавали его лицу еще больше грубости. Казалось, что перед ней человек, который забыл, когда вообще спал в последний раз. Только карие глаза светились ясно и дерзко. Глядя на Уошен, он улыбнулся и сказал, обращаясь ко всем сразу:
– Умираю с голоду.
– Он снова посмотрел на Уошен, и улыбка стала еще шире, превратившись в так хорошо ей известную циничную, мудрую и злую усмешку.
– Только не надо благодарности. Во всяком случае, не сейчас. Если эти твои внучки нас обнаружат, то ты еще не раз пожалеешь, что не осталась на дне водородного моря.
Может, и так.
– А где мой пленник?
– скидывая остатки камуфляжа, поинтересовался Памир.
– В саду, - ответила Кви Ли.
– И рассказал ли он что-нибудь интересное?
– Ничего!
– на одном дыхании выпалили обе женщины.
Памир провел рукой по грязным волосам, снова улыбнулся и признался:
– Я хотел быть с тобой. Когда ты вернулась… Но мои обязанности… Прости.
– Не надо.
– Не буду.
– А что происходит снаружи?
– поинтересовалась Кви Ли у мужа.
Красивый человек выпучил глаза и надул одну щеку.
– Одним словом?
– Ужасное, бесконечное, таинственное спокойствие.
– А куда вы ходили,
– Дорогая!
– поднял вверх палец Перри.
– Сначала поесть, - тряхнул головой Памир.
– Я хочу получить обратно свои тридцать кило. А потом мы пойдем с тобой куда-нибудь. С тобой вдвоем, Уошен. У меня миллион вопросов, а времени нет, чтобы задать и десять.
Памир вымылся и переоделся во все чистое. Они с Уошен сидели в гостиной. Бриллиантовый пол сверкал от солнечных лучей и голографических изображений. Глядя себе под ноги, они могли видеть парк и светловолосого мужчину, сидевшего в кресле, не пытавшегося освободиться от стягивавших его ремней и только внимательно следившего за полетом каждой птицы и движением каждой обезьянки.
– Расскажи мне, - попросил Памир.
– Расскажи все.
Пять тысяч лет пролетели, как одно дыхание. Ложная миссия. Медулла оссиум. Событие. Рождение детей. Рождение Бродяг. Возрождение цивилизации. Побег Уошен и Миоцен. А потом Дью, приведший их в обиталище пиявок и объяснивший, что источником всего этого был только он, он один… И не закончив рассказа, Уошен тронула Памира за руку.
– Я знаю, о чем ты думал все эти последние дни.
– Знаешь?
– Ты пытался решить, хитрю ли я и можно ли мне верить.
– Ну и как?
– Памир доел полусырой стейк, вытер губы и снова спросил: - Так можно или нет?
– Ладно. Что там, снаружи?
– Про тебя никто и не вспоминает. И никому ты не нужна. Но Миоцен и эти твои внучки ищут изо всех сил только этого. – Памир ткнул рукой в пол.
– Они уже почти нашли его и меня заодно, в топливном баке. Пусть его молчание тебя не обманывает. Локи рассказал мне достаточно, чтобы сузить наши поиски настолько…
– Сколько же капитанов ускользнуло?
– По моим расчетам, двадцать восемь. Или двадцать семь? Или уже двадцать шесть.
– Плохо дело, - сказала Уошен.
– Тебя я не посчитал. Но про тебя давным-давно забыли. И если не сойдешь с ума, то выслушай, что я сейчас скажу. Знаешь, с кем ты сидишь? Перед тобой законный Капитан-премьер. Не испугалась?
Уошен изо всех сил старалась переварить такую новость. Потом наклонилась и, положив ладони на пол, словно попыталась поймать голову сына.
– Все нормально. Расскажи все, что знаешь. Только быстро.
Он рассказал о поисках ее и Миоцен, о помощи Перри, о своем растущем отчаянии, о том, как уже в самом конце он задел ногой эти старинные серебряные часы…
– И они все еще у тебя?
– вскинула голову Уошен. Да, они все еще висели у него на новой серебряной
цепочке. Памиру не пришлось предлагать взять их дважды. Он подождал, пока Уошен открыла серебряную крышку и прочитала посвящение, и продолжил свою историю. О поисках источника нейтрино, о таинственном люке, об обрушившемся туннеле и остановился на том месте, где они с Локи дубасили друг друга в обиталище пиявок. Легким щелчком Уошен закрыла крышку.