Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Фра Джироламо был человеком совсем простым и не от мира сего. Во избежание всякого шума и суеты он жил в деревне в монастырском имении и те деньги, которые он выручал за свои работы и тратил на покупку красок и других вещей, он держал в коробке без крышки, подвешенной к потолку посередине его кельи так, что каждый желавший мог ими пользоваться, а чтобы каждый день не заботиться о своем пропитании, он по понедельникам варил себе на целую неделю котел фасоли. Когда же в Мантуе вспыхнула чума и больные, как это и бывает в таких случаях, оказались всеми заброшенными, фра Джироламо, побуждаемый исключительно безграничной своей любовью к ближним, ни на шаг не отходил от несчастных больных монахов, более того, собственными руками неизменно их обслуживал. Так, не щадя своей жизни ради любви к Богу, он заразился этой болезнью и умер шестидесяти лет от роду, к великому огорчению всех, кто его знавал.
Возвращаясь, однако, к Франческо Монсиньори, я добавлю, так как я забыл сказать об этом выше, что он написал портрет веронского графа Эрколе Джусти в натуральную величину, в золотой мантии, которую тот любил носить. Портрет этот, который можно видеть в доме его сына, графа Джусто, очень хорош.
Доменико Морони, родившийся в Вероне около 1430 года, научился искусству живописи у некоторых из учеников Стефано и по произведениям названного Стефано, Якопо Беллини, Пизано и других, которые он видел и копировал. Умалчивая о многих
Кавалер мессер Никколо деи Медичи, считавшийся в те времена первым богачом Вероны, поручил ему же расписать снаружи и внутри соседнюю капеллу с богатым применением позолоты и за большие деньги, да и вообще он тратил огромные средства и на другие богоугодные дела, питая к этому природную склонность. Этот дворянин, построив много монастырей и церквей и не оставив в этом городе почти что ни единого сооружения, в которое он не вложил бы внушительные суммы во славу Божию, выбрал себе вышеназванную капеллу для своей усыпальницы, воспользовавшись для ее украшения услугами Доменико, самого знаменитого в то время живописца Вероны, поскольку Либерале находился в Сиене. И вот Доменико написал внутри этой капеллы Чудеса св. Антония Падуанского, которому она посвящена, и изобразил там означенного кавалера в виде бритого старика, седого, с обнаженной головой и в длинном золотом кафтане, который в то время обычно носили кавалеры. Как фреска, вещь эта отлично нарисована и исполнена. На наружной стороне свода, которая вся позолочена, он написал в отдельных тондо четырех евангелистов, а на столбах, изнутри и снаружи, он поместил фигуры разных святых, и в том числе св. Елизавету из францисканского ордена терциариев, св. Елену и св. Екатерину, фигуры очень красивые и получившие высокую оценку за их рисунок, привлекательность и колорит. Все это произведение может, таким образом, служить свидетельством мастерства Доменико и щедрости названного кавалера.
Умер Доменико в глубокой старости и был похоронен в церкви Сан Бернардино, где находятся упомянутые его произведения. Он оставил после себя сына Франческо Мороне, унаследовавшего от отца и имущество его, и его талант и обучившегося у него первым началам искусства. Франческо проявил в нем такое усердие, что в короткое время из него получился гораздо лучший мастер, чем был его отец, как это ясно видно по тем произведениям, которые он создал, с ним соревнуясь. Так, непосредственно под живописью последнего на алтаре дель Монте в названной церкви Сан Бернардино он расписал маслом створки алтарного образа работы Либерале, а именно, с внутренней стороны он на одной из них изобразил Богоматерь, а на другой св. евангелиста Иоанна в натуральную величину, в которых великолепны и плачущие лица, и одежды, и все прочее. В той же капелле на нижней части стены, упирающейся в алтарную преграду, он изобразил чудо, совершенное Господом с пятью хлебами и двумя рыбами, насытившими толпу, где много прекрасных фигур и портретов, написанных с натуры, но больше всего хвалят фигуру св. Иоанна Крестителя, очень стройную и частично обращенную спиной к народу. После этого в той же капелле в пролетах стены, к которой она прислонена, он написал по обе стороны от алтарного образа св. Людовика, епископа и францисканского монаха, а также другую фигуру, а на своде в углубленном тондо – несколько голов, изображенных в ракурсе. Веронские живописцы очень хвалят все эти вещи. В той же церкви, между этой капеллой и капеллой семейства Медичи, на алтаре Креста, где множество других картин, он написал еще одну, очень красивую, посередине над всеми остальными, с изображением Распятия, Мадонны и св. Иоанна, а слева от названного алтаря на другой картине, которая находится над той, что написал Карото, написал Христа, омывающего ноги апостолам, изображенным в самых разных положениях; говорят, что он в ней изобразил самого себя под видом слуги, помогающего Христу разносить воду. В городском соборе, в капелле семейства Эмили, Франческо написал св. Якова и св. Иоанна, стоящих по обе стороны Христа, который несет крест, и обе фигуры так красивы и так хороши, что лучшего и пожелать невозможно.
Многое написал он и в Лонико, в одном из аббатств монахов ордена Монте Оливето, куда стекается множество народа для поклонения чудотворному изображению Мадонны. А так как Франческо был большим другом и вроде как братом живописца и миниатюриста Джироламо деи Либри, они совместно расписали створки органа в церкви Санта Мариа ин Органо монахов Монте Оливето, на наружной стороне одной из которых Франческо написал св. Бенедикта в белой рясе и св. евангелиста Иоанна, а на внутренней – пророков Даниила и Исайю с двумя порхающими в воздухе ангелочками и на фоне прекраснейшего пейзажа. После чего он написал икону алтаря делла Мулетта, изобразив на ней св. Петра и св. Иоанна вышиной немного больше локтя, но исполненных так хорошо и так тщательно, что они кажутся миниатюрами. Резьбу же на этой вещи сделал фра Джованни из Вероны, мастер интарсии и резьбы по дереву. Там, на стене хора, Франческо написал фреску с историей о том, как Господь въезжает на осляти в Иерусалим, и о том, как он молится в саду, где в стороне видна вооруженная толпа, которая под предводительством Иуды собирается схватить его. Однако прекраснее всего сводчатая ризница, целиком расписанная им, за исключением св. Антония, истязаемого демонами, который, как говорят, написан рукой его отца Доменико. Итак, в этой ризнице помимо Христа, изображенного на своде вместе с несколькими ангелочками в ракурсе снизу вверх, он написал в люнетах разных пап, по два в каждой нише, в первосвященническом облачении, а именно тех, которые приняли сан первосвященника, состоя в ордене св. Бенедикта. А вокруг всей ризницы под названными люнетами свода проведен фриз шириной в четыре фута и разделенный на несколько прямоугольников, в которых изображены в монашеских одеяниях разные императоры, короли, герцоги и иные государи, отказавшиеся от своих государств и владений и принявшие монашество. В этих фигурах Франческо изобразил с натуры многих из тех монахов, которые во время его работы состояли или останавливались проездом в этом монастыре. В числе их изображены также многие послушники и разного рода монахи, и все это – великолепнейшие головы, старательным образом им написанные. И действительно, благодаря этим украшениям эта ризница была в то время самой красивой во всей Италии, ибо помимо красивой кропильницы, обладавшей отличной соразмерностью и подходящей величиной, там по низу стен проходил ряд сидений, так хорошо обработанных резьбой и интарсией с красивыми перспективами, что чего-либо и сколько-нибудь лучшего в то время, да и, пожалуй, в наше, увидеть нельзя. Да это и не удивительно, так как фра Джованни из Вероны, создавший это произведение, был
Вернемся, однако, к Франческо, который в этой церкви написал на дереве алтарный образ, находящийся в капелле графов Джусти и изображающий Мадонну, св. Августина и св. Мартина в первосвященнических облачениях. А в монастырском дворе он написал Снятие со креста с Мариями и другими святыми, которые как фрески очень ценятся в Вероне. В церкви делла Витториа он расписал капеллу семейства Фуманелли, что под алтарной преградой, поддерживающей хор, выстроенный по распоряжению кавалера Никколо деи Медичи, после чего он написал с натуры портрет мессера Антонио Фуманелли, врача, получившего величайшую известность за книги, написанные им о своей профессии. А на одном доме, который, когда опускается корабельный мост, виден слева по дороге в церковь Сан Поло, он написал фреской Мадонну со многими святыми, почитающуюся очень красивой по рисунку и колориту. И другую, подобную ей, он написал в Бра, на доме семейства Спарвьери, против сада монахов Сан Фермо.
Франческо написал еще много вещей, которые можно не перечислять, поскольку лучшие нами уже упомянуты. Достаточно сказать, что он не хуже всякого другого умел придавать своим живописным произведениям привлекательность, строгость рисунка, цельность, а также красивый и яркий колорит. Прожил он пятьдесят пять лет и умер 16 мая 1524 года. Похоронили его в церкви Сан Доменико рядом с его отцом, и он захотел быть опущенным в могилу в облачении францисканского монаха. Человеком он был настолько благонравным, набожным и честным, что из уст его никогда нельзя было услышать слова хотя бы сколько-нибудь непристойного.
Учеником Франческо, знавшим гораздо больше своего учителя, был веронец Паоло Каваццуола, который очень многое написал в Вероне; я говорю в Вероне, ибо неизвестно, работал ли он когда-нибудь в другом месте. В церкви Сан Надзаро веронского монастыря черных монахов он написал много фресок рядом с фресками своего учителя Франческо и все благодаря благочестивым щедротам дона Мауро Лоники, знатного веронца и аббата этой обители. Также фреской написал он на старом доме семейства Фуманелли, что на улице дель Парадизо, Сивиллу, показывающую Августу Господа нашего Иисуса Христа, парящего в воздухе в объятиях своей матери; вещь эта, как одна из первых, написанных Паоло, очень хороша. На наружной стороне капеллы семейства Фонтани в церкви Санта Мариа ин Органо он написал еще одну фреску с изображением двух архангелов, а именно св. Михаила и св. Рафаила. В церкви Санта Эуфемиа на уличном ее фасаде против того места, где находится капелла архангела Михаила, он написал над окном, освещающим закоулок лестницы в этой капелле, этого самого архангела, а рядом с ним и Товита, которым он руководит в его странствии, – прелестную вещицу. В церкви Сан Бернардино над дверью звонницы он написал фреской в тондо изображение св. Бернардина, а на той же стене, но пониже, над входом в одну из исповедален, тоже в тондо – великолепного св. Франциска, написанного не хуже, чем св. Бернардин. И это все, что мы знаем из фресок, написанных Паоло.
Маслом же на холсте он написал на алтаре Освящений в церкви Мадонна делла Скала св. Роха, соревнуясь с Моро, который там же насупротив написал св. Себастьяна; его св. Рох – великолепнейшая фигура. Однако лучшие фигуры, когда-либо написанные этим живописцем, находятся в церкви Сан Бернардино, где его рукой написаны все большие картины, расположенные вокруг главного образа на алтаре Креста, кроме той, на которой изображены Распятие, Мадонна и св. Иоанн и которая висит над всеми остальными и написана рукой его учителя Франческо. Рядом с ней Паоло написал наверху две большие картины, на одной из которых изображено Бичевание Христа у столпа, а на другой – его Венчание, причем и на той, и на другой фигуры несколько больше натуры. Ниже, в первом ряду, а именно на главной картине, он изобразил Снятие со креста, Мадонну, Магдалину, св. Иоанна, Никодима и Иосифа, а в фигуре юноши, стоящего около древа креста, с рыжей бородой и в шапочке, какие носили в то время, самого себя. На картине справа он написал Христа в саду и рядом с ним трех апостолов, а слева – его же, ведомого на Голгофу, с крестом на плечах. Благодаря высокому качеству этих картин, даже слишком выделяющихся по сравнению с теми, которые в том же самом месте написаны рукой его учителя, Паоло на все времена займет место в числе художников самых лучших. Внизу же он поместил поясные изображения нескольких святых, которые все написаны им с натуры. Первая фигура, в облачении францисканца и изображающая какого-то блаженного, – портрет брата Джироламо Рекальки, в миру знатного веронца, рядом, в образе св. Бонавентуры, – портрет брата Бонавентуры Рекальки, родного брата названного брата Джироламо, а голова св. Иосифа – это просто портрет доверенного лица маркизов Малеспини, которому в то время сообщество Креста поручило заказать это произведение. И все эти головы написаны великолепно. В той же церкви Паоло написал алтарный образ в капелле Сан Франческо, в котором напоследок превзошел самого себя. В нем шесть фигур больше натуральной величины: св. Елизавета из францисканского ордена терциариев, великолепнейшая фигура со смеющимся выражением и прелестными чертами лица и с подолом, полным роз, и, кажется, что она ликует при виде Божья чуда, превратившего в розы те хлеба, которые она, знатная госпожа, сама относила беднякам, чуда, совершившегося в ознаменование того, насколько ее смиренные благодеяния, которые она собственноручно оказывала убогим, были угодны Господу; фигура эта – портрет знатной вдовы из семейства Сакки. Следующие фигуры – кардинал св. Бонавентура и епископ св. Людовик, и тот и другой францисканцы, а рядом с ними – св. Людовик, король Франции, св. Элиазар в темном и св. Ив в священническом облачении. А затем – Мадонна в облаке над ними вместе со св. Франциском в окружении других фигур, которые, как говорят, написаны не самим Паоло, а кем-то из его друзей, помогавших ему в работе над этим образом, и действительно, видно, что эти фигуры по качеству уступают нижним. На этом алтарном образе изображена с натуры и заказчица, госпожа Катерина деи Сакки.
И вот Паоло, который собирался стать великим и знаменитым и потому подвергал себя непосильным трудам, захворал и умер молодым, тридцати одного года от роду, как раз тогда, когда он только начинал давать образцы того, на что можно было от него надеяться в лучшие его годы. И, конечно, если бы судьба не пресекла талантливой деятельности Паоло, он, без сомнения, достиг бы той вершины признания, выше и лучше которой в живописи пожелать едва ли возможно. Поэтому утрата его огорчила не только его друзей, но и всех мастеров и каждого, кто его знавал, тем более что он был юношей благонравнейшим и не запятнанным ни единым пороком. Погребен он был в церкви Сан Поло, оставаясь бессмертным в тех великолепнейших произведениях, которые он после себя оставил.