Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Проживающий в это время в Риме Антонио ди Монте, кардинал св. Прасседии, пожелал, чтобы он же выстроил ему дворец, в котором он потом и жил и который выходит на Агоне там, где статуя мастера Пасквино. Средняя часть этого дворца выходит на площадь, где кардинал выстроил башню, которую с ее прекраснейшей композицией пилястров и окон, повторяющихся в каждом из ее трех ярусов, спроектировал и закончил для него Антонио с изяществом и пониманием рисунка, а Франческо дель Индако светотенью расписал фигурами и историями внутри и снаружи.
Между тем Антонио, вступив в тесные служебные отношения с кардиналом Риминийским, получил от этого синьора заказ на постройку дворца в Толентино делла Марка, за что Антонио не только получил вознаграждение, но и пользовался постоянным благоволением кардинала, чувствовавшего себя перед ним обязанным.
Пока все это происходило и растущая слава Антонио все ширилась, случилось, что Браманте по старости, а также из-за всяких неприятностей переселился в мир иной. И потому во главе строительства св. Петра папой Львом были тогда
После этого папа отправился в Чивиттавеккиа для фортификационных работ и вместе с ним бесчисленное множество синьоров и среди них Джован Паоло Бальони и синьор Вителло, из инженеров же Пьетро Наварра и Антонио Маркизи, тогдашний архитектор-фортификатор, приглашенный папой из Неаполя. При обсуждении, как укрепить это место, высказывалось бесчисленное множество разнообразных мнений, и кто предлагал один проект, а кто – другой, и среди многих и Антонио разъяснил им свой, который и был утвержден папой и названными синьорами и архитекторами как наилучший по красоте и мощности и как подкрепленный прекраснейшими и полезными доводами, вследствие чего Антонио приобрел величайшее уважение при дворе.
Вскоре же после этого, благодаря способностям Антонио, была предотвращена большая неприятность по следующему случаю. Рафаэль Урбинский, строя папские Лоджии и станцы, нагружающие фундаменты, угождая кому-то, оставил большие простенки, которые из-за слишком большой тяжести, перегружающей фундамент, наносили большой ущерб всему зданию. И вся постройка угрожала уже обрушиться из-за перегрузки сверху и обрушилась бы, если бы не способности Антонио, который при помощи подкосов и затяжек заложил изнутри все эти комнатки и переложил под ними весь фундамент так, что они стали устойчивыми и очень прочными, каковыми они вначале никогда не были.
Между тем флорентийская колония начала строить по проекту Якопо Сансовино церковь на Виа Джулиа, позади Банки. Ее заложили на дне реки, слишком далеко от берега, почему и пришлось им в силу необходимости затратить двенадцать тысяч скудо на подводный фундамент, который Антонио выложил очень красивым способом и очень прочно, и способ этот, до которого Якопо не мог додуматься, был найден Антонио, который выложил фундамент на несколько локтей выше уровня воды и сделал модель столь редкостную, что, если бы сооружение было доведено до конца, оно было бы изумительным. Однако среди тех, кто в то время возглавлял в Риме флорентийскую колонию, при большом беспорядке было мало толка; ведь они ни в коем случае не должны были допустить, чтобы архитекторы закладывали фундаменты столь большого храма в такой бурной реке, и только ради того, чтобы отстоять лишних двадцать локтей его длины, они выбросили на фундамент много тысяч скудо, обрекая себя на вечную борьбу с этой рекой. В то же время церковь эту отлично можно было построить, отступив от воды, на материке, придав ей другую форму, более того – можно было бы завершить ее строительство, истратив почти столько же. Они же положились на богатство купцов этой колонии, но со временем обнаружилось, насколько обманчивыми были их расчеты, ибо за много лет, когда папами были Лев и Климент Медичи, Юлий III и Марцелл, проживший, правда, очень недолго, которые все были родом из Флоренции, строительство это оставалось и остается в том состоянии, в каком оно было завещано нашим Сангалло, несмотря на величие стольких кардиналов и на богатства стольких купцов. Вот почему и строителям зданий, и их заказчикам надлежит очень хорошо обдумать общую задачу и каждую мелочь, прежде чем браться за ответственные работы.
Возвратимся, однако, к Антонио. Он восстановил крепость Монтефьясконе, сооруженную некогда папой Урбаном, по поручению папы, который однажды летом взял его с собой в эти места, а на Больсенском озере по желанию кардинала Фарнезе он на острове Визентина выстроил два небольших храмика, один из которых снаружи восьмигранный, а внутри круглый, другой же снаружи квадратный, а внутри восьмигранный, причем на угловых стенках было четыре ниши, по нише на каждой. Оба эти храмика, выстроенные с прекрасной соразмерностью, свидетельствовали о том, насколько Антонио умел разнообразить архитектурные типы. В то время, когда эти храмы строились, Антонио возвратился в Рим, где начал строить на Канто ди Санта Лучиа, там, где новый Монетный двор, дворец для епископа Червии, оставшийся недостроенным. Близ Корте Савелла он выстроил церковь Санта Мариа ди Монферрато, которую считают очень красивой, а также за дворцом Чибо близ владений семьи Массими дом для одного выкреста.
В то время умер Лев, а с ним все прекрасные и настоящие искусства, возрожденные им и Юлием II, его предшественником. Ему наследовал Адриан VI, в правление которого все искусства и все таланты притеснялись так, что если бы управление апостольским наместничеством находилось в руках дольше, то за время его понтификата
Поэтому и Антонио занимался при этом первосвященнике вещами маловажными; он восстановил малые нефы церкви Сан Якопо дельи Спаньуоли и пробил на переднем фасаде очень красивые световые проемы. Он выполнил также у дома, по прозванию Имаджине ди Понте, из травертина табернакль хотя и небольшой, но очень изящный, в котором впоследствии Перино дель Вага написал фреской прекрасную вещицу.
Плохо жилось бедным талантам при жизни Адриана, до тех пор пока небо не сжалилось над ними и не пожелало смертью одного возвратить к жизни тысячи, почему оно изъяло его из этого мира, заставив его тем самым уступить место тому, кому было должно занимать ту же должность с большим достоинством и по-другому управлять мирскими делами. И точно, когда Климент VII был избран папой и, полный великодушия, пошел по стопам Льва и других своих предшественников из своего знаменитейшего семейства, все решили, что, оставив по себе добрую память в бытность свою кардиналом, он, сделавшись папой, должен превзойти всех остальных в обновлении и украшении архитектурных сооружений. Избрание это, таким образом, стало поощрением для многих мастеров своего дела, в души же талантов робких, впавших в ничтожество, оно вдохнуло жизнь, окрылив их желания, и, возродившись, они создали те прекраснейшие произведения, которые мы видим и ныне. И прежде всего Антонио, приступив к работам по поручению святейшества, тут же перестроил дворцовый двор, тот, что перед Лоджиями, уже расписанными под руководством Рафаэля. Двор этот был в высшей степени удобен и красив, ибо там, где раньше приходилось идти по кривым и узким проходам, Антонио, расширив их и придав им лучшую форму, сделал их удобными и красивыми. Однако место это теперь не такое, каким его сделал Антонио, ибо папа Юлий III убрал оттуда находившиеся там гранитные колонны, чтобы украсить ими свою виллу, и этим все изменил.
В квартале Банки Антонио пристроил фасад к старому римскому Монетному двору, закруглив его на углу с отменнейшим изяществом, что было признано вещью удивительной и трудной, и поместил на нем герб папы. Он перестроил другие папские Лоджии, которые не были окончены из-за смерти Льва и которые по нерадивости Адриана не то что не продолжались, но к ним даже и не притрагивались, теперь же по воле Климента они были доведены до последнего завершения.
После этого его святейшество пожелало укрепить Парму и Пьяченцу, и после того, как разными людьми были сделаны многочисленные проекты и модели, туда был послан Антонио, а с ним Джулиано Лено, в чьем ведении находились укрепления. Когда же они туда прибыли, Антонио с учеником своим Аббако, с весьма дельным инженером Пьер Франческо из Витербо и с веронским архитектором Микеле Санмикели сообща полностью разработали проекты этих укреплений, по окончании чего другие там остались, Антонио же вернулся в Рим. Там, так как дворцовые помещения были не совсем удобными, папа Климент распорядился, чтобы Антонио принялся за те помещения над «Кузницей», где происходят открытые заседания консистории. Он перестроил их так, что первосвященник остался доволен и приказал надстроить еще помещения для камергеров его святейшества. И Антонио на крыше этих помещений выстроил другие, такие же весьма удобные помещения, проделав работу весьма опасную из-за столь обширной перестройки. И нужно сказать правду, Антонио оказался на высоте, ибо в его постройках никогда не обнаружилось ни одной трещины, и никогда ни один из новых архитекторов не проявлял еще такой уверенности и такой ловкости в кладке стен.
Церковь Мадонны в Лорето, которая раньше была малых размеров, с крышей на кирпичных столбах по-деревенскому, во времена Павла II была перестроена и расширена до настоящих ее размеров благодаря таланту и умению Джулиано да Майано; в дальнейшем она строилась от наружного пояса и выше, как уже рассказывалось, при Сиксте IV и других, и, наконец, во времена Климента, несмотря на то, что до того никогда не появлялось ни малейшего признака разрушения, в 1526 году обнаружилось, что угрожают не только арки купола, но во многих местах и вся церковь, так как фундамент оказался непрочным и неглубоким. Вот почему папа Климент послал Антонио для устранения подобных непорядков; прибыв в Лорето, он, как решительный и толковый архитектор, стянув арки и укрепив все остальное, перестроил всю церковь и, утолщив стены, а также наружные и внутренние столбы, придал отдельным частям соразмерность, всему же – красивую форму и прочность, способную вынести любую, самую большую нагрузку. И для крестовых сводов, и для нефов он применил тот же ордер с великолепными обломами архитрава, фриза и карниза над арками, и в особенности прекрасны и хорошо выполнены базы четырех больших столбов, расставленных у восьмигранной абсиды и несущих четыре арки, а именно три арки, перекрытые крестовыми сводами капелл, и четвертую, самую большую, среднего нефа.