Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
В Петербурге в 1844 году произошло почти повторение этого эпизода. Любовница последовательно восьми или десяти вельмож, Лола, наскучив городом Петра Великого, решилась его оставить. Но сначала следовало покончить кое какие счеты. Огребая деньги полными пригоршнями, Лола все таки ухитрилась задолжать сущую безделку, – тысяч двенадцать франков! Но пока эта безделка оставалась неуплаченной ей нельзя было выехать.
– Останьтесь еще на месяц, – говорил ей один генерал, – и я возьму на себя уплату вашего долга, не считая издержек на
– Нет, нет, и нет! – возразила Лола, которой не нравилась не сама ликвидация, а ликвидирующий. – Ни недели! Я хочу ехать сейчас.
– Так заплатите ваш долг.
– У меня нет этих денег.
– Так оставайтесь.
Дилемма, из которой Лола без помощи Рунна Синга не вывернулась бы.
Она была готова в пятый или шестой раз выгнать генерала с его предложениями из своего будуара, когда ее горничная подала ей пакет только что принесенный нарочным. При виде почерка Лола вскрикнула от радости, – то был почерк друга из Бомбея, а внутри конверта опять таки перевод на тысячу фунтов стерлингов и только одна строчка:
«Извините, что заставил вас ожидать!»
О милый Рунна Синг он еще извиняется! Почему его самого нет?… Но увы и в Петербурге, как и в Брюсселе Рунна Синг остался невидим. Лола одна уехала во Францию.
Ко времени пребывания Лолы Монтец в Париже относится одно кровавое приключение. В честь ее был убит человек…
По приезде в Париж первой заботой Лолы Монтец, испанской танцовщицы, было отправиться к князьям фельетона, чтоб заискать их благосклонность.
Лола была хороша собой. Фельетонные знаменитости, из которых некоторые живы и теперь в один голос обещали свою поддержку.
Подогретая своими литературными друзьями, Лола была ангажирована в оперу.
Первые два представления прошли довольно удачно. За отсутствием восторга было удивление и вероятно в королевской музыкальной академии никогда не танцевали подобным образом. Лола явилась не танцовщицей, а беснующейся менадой, чем-то в роде исступленной вакханки. Тирс пошел бы к ней лучше, чем кастаньеты.
Но третье представление было совсем иным. Во всяком искусстве эксцентричность должна основываться на таланте. Иронические рукоплескания, задушаемый смех должны бы доказать Лоле, что все эти хоты и качучи были не во вкусе парижан, и что она сделает ошибку, если будет публично продолжать их… Она не поняла… не хотела понять и танцевала в четвертый раз.
И в этот раз вся зала, как один человек, принялась свистать, шикать и т. д.
В порыве гнева, во время исполнения танца не под звуки музыки, а под свистки зрителей, Лола сняла с себя подвязку разорвала ее на куски и бросила ими в публику крича: «все вы подлецы!» Тогда гроза превратилась в ураган!.. Если бы она не поспешила убежать, ей пришлось бы дорого поплатиться…
Но
В 1848 году ее признательным любовником был Дюжарье, еще молодой человек лет тридцати двух, вышедший из самого скромного состояния, но благодаря ловким спекуляциям приобретший значительное состояние. Дюжарье содержал Лолу как герцогиню; он нанял для нее в улице Сент Оноре великолепную квартиру, напротив Валентино, где давались балы.
Ясно, что она бывала на всех публичных празднествах Парижа; любовницу знаменитостей нельзя запирать в ящик. 20 марта 1845 года Дюжарье повез ее на артистический бал, в Пале-Рояле в зале Братьев Провансальцев. После вальса Лола, заметив своего возлюбленного, сидевшего за карточным столом, подошла к нему и наклонившись, не заботясь ни об игре, ни об играющих, смеясь шептала ему что то долго на ухо.
Играли в бульот вчетвером. Из трех противников Дюжарье двое терпеливо ждали, чтоб Лола окончила свое повествование. Но третий – Розимонд де Баваллон, крез, политический враг Дюжарье, оказался не столь терпеливым.
– А! – воскликнул он, меряя ее взглядом с головы до ног, – скоро ли вы перестанете перекупать этого господина, милая дама? Оставьте нас в покое!..
Бовалон не окончил еще этой грубой фразы, как Дюжарье бросил ему картами в лицо. На другое утро, вместо ежедневного визита любовника, Лола получила от него такого рода записку:
«Мой добрый друг! я дерусь, и это объяснит вам мое отсутствие. Мне необходимо все спокойствие. В два часа все будет кончено. Тысячу поцелуев, моя Лола, моя дорогая возлюбленная.»
В два часа на самом деле все тончилось. Дюжарье был смертельно поражен пулей. Лола была вызвана свидетельницей к процессу.
– Я очень жалею, – сказала она судьям, – что г. де Бовалон дрался не со мной. Дюжарье недурно стрелял из пистолета, но я стреляю лучше и уверяю вас, что де Бовалон не был бы теперь в живых.
В своих мемуарах Лола Монтец говорить, что Дюжарье дал обещание на ней жениться. Лола во чтобы то ни стало хотела испробовать сладость двумужества.
В несколько месяцев она растратила свои тридцать тысяч франков, потом она продала свою богатую мебель. Истратив деньги, вырученные этой продажей, она намеревалась вскоре отправиться в Мюнхен, в Баварию, где граф Штейгервальд, один из ее друзей обещал ей громадное богатство.
Это было в январе 1846 года, за два дня до ее отъезда из Парижа; Лола завтракала в своем отеле на улице Сен-Оноре с графом Штейгервальд, который в самых пышных выражениях говорил о волшебной будущности, зависящей единственно лишь от нее самой.