Жмурки
Шрифт:
Беспрепятственно поднявшись на второй этаж, она принялась заглядывать во все двери, что попадались по пути.
Сколько сейчас времени, она не знала, но солнце в Питере садилось рано, и до полной темноты осталось не так много. А обещания надо выполнять.
Ну где же ты, Мишка?.. — шептала Маша, поднимаясь по лестнице.
Что характерно: в классах, где были дети, не наблюдалось ни одного учителя.
Утром Маша не придала значения этому факту, но сейчас очень удивилась тому,
Сроду Маша не видела, чтобы кто-то вёл себя так в классе без учителя.
Даже в новой школе, где все детишки были примерными зубрилками, стоило учителю выйти за дверь — начиналось веселье.
Переписка в чатике, игрушки, потасовки — до драк дело не доходило, а жаль…
— Ну точно, зомби, — пробормотала Маша, изумлённо оглядывая очередной класс.
— Что ты здесь делаешь?
Девочка вздрогнула. Голос был резким, и шел из-за её спины.
Ме-е-едленно Маша повернулась.
От сердца отлегло. Это была всего лишь Эльвира, старшая девочка из её комнаты.
— Ничего, — сказала Маша. — Я заблудилась.
Она постаралась придать своему лицу такое же пустое выражение, как и у других детей.
Хотела даже пустить слюну из уголка рта, но передумала: слюней вроде бы никто не пускал… Ладно, прибережем слюну на крайний случай.
— Заходи в класс и садись, — повелительно сказала Эльвира. — Сейчас к нам придёт директор и будет проверять результаты.
Результаты чего?.. — хотела спросить Маша, но вовремя прикусила язык. Здешние дети никогда ничего не спрашивают.
«Для взрослых чужие дети — все на одно лицо» — припомнила она слова Розочки.
Чужие — это те, кто плохо тебя знает, — про себя перевела Маша. — Вот тётя Глаша из детдома знала нас, как облупленных. И никогда в жизни бы не перепутала.
А вот Валентуху, библиотекаршу, запросто можно было обдурить. Все знали: чтобы получить книжку вне очереди, нужно просто сказать другое имя, и она книжку без звука даст.
Главное, не злоупотреблять.
— Иди, — Эльвира подтолкнула Машу в класс и загородила проём двери собой. — Садись на место и жди.
Пути к бегству Маша не видела: эта противная Эльвира ТОЧНО сразу побежит ябедничать. Видать, не всегда она вела себя, как зомби. Бывали и периоды просветления.
Вздохнув, Маша повернулась к классу и отыскав свободное место на предпоследней парте, села.
И только она устроилась, Эльвира посторонилась и в класс вошел Очкастый.
Глава 15
Я размахнулся, хотел разбить стекло.
И замер с поднятым кулаком: а зачем? Ему там хорошо, он веселится. Ну что я ему скажу?.. Что боялся не застать его в живых? Что дома, оставленная без защиты, Антигона
Да с него мои обвинения — как с гуся вода. Вон, как радуется.
Перебрав таким образом множество аргументов, я решил просто уйти.
Надо набрать Антигону, успокоить и ехать домой.
Совета теперь нет, а мы с Алексом больше не дознаватели. Шеф не обязан никому докладывать, чем занимается.
Даже мне.
И вдруг я понял, что мне мешает больше всего: обида.
Они все там, а я здесь.
У них горят свечи, уютно тлеют угли в камине, в пальцах зажаты тонкие ножки хрустальных бокалов…
А я здесь.
Раненный, весь в кровище, да ещё и веду себя так глупо, что хоть на стенку лезь.
И вот ещё что: шефу вовсе не нужна моя помощь.
Это Я вбил себе в голову, что он без меня пропадёт. Но жил же он как-то те двести лет, что мы не были знакомы?..
Его тяготит наша связь. Моё присутствие. Поэтому он и сбежал — хотел побыть один, в компании старых друзей, без ненавистного стригоя.
В висках застучало, здоровый глаз заволокло тьмой.
Отвернувшись от окна, я зажмурился и беззвучно завыл.
Кто я такой без Алекса?
Просто кровосос, добыча любого, кто прихватит на охоту клещи и серебряный кол.
Ну, не будь так к себе строг, кадет. Ты тоже кое чего стоишь.
Голос в голове звучал настолько отчётливо, что я окаменел. Перестал дышать и принялся с замиранием сердца ждать: а вдруг он ещё что-нибудь скажет.
Нас разделяет только окно, — думал я. — Стекло и оконная решетка.
Шеф?.. Вы меня слышите? — я кричал изо всех сил. Только мысленно.
Сбавьте обороты, поручик. Вы меня оглушите.
Внезапно накатило такое облегчение, что я чуть не упал. Колени ослабли, по спине побежал горячий пот, сердце глухо бухнуло и провалилось в живот.
Но на губах у меня была улыбка. Глупая, как у младенца, и не менее счастливая.
Что случилось? — спросил я мысленно, но гораздо тише. Не привык ещё к такому методу общения, поэтому напрягался страшно. Аж зубы чесались. — Почему вы сбежали?
Не сейчас, кадет. Возвращайся ДОМОЙ. Позаботься о девочках.
Вот ещё. Я пришел, чтобы вытащить вас отсюда. Рассказывайте, что происходит, шеф.
Выполняй приказ! — посыл был таким чётким, что меня аж оттолкнуло. — Ты не имеешь права вмешиваться. Уходи.
И он оборвал связь.
Я это почувствовал: словно внутри моей головы кто-то выключил свет над крыльцом и захлопнул дверь.
Шеф! — я не хотел сдаваться. — Шеф!..