Жмурки
Шрифт:
«Из океана, вышла младая, с перстами пурпурными, Эос…»
Я тряхнул головой, прогоняя наваждение. Во все стороны полетели брызги от мокрых волос.
— Ничего.
— Будь осторожен, Владыка. Любовь к смертной принесёт тебе много горя. И ей тоже.
И она прошла мимо, медленно, покачивая тяжелыми смуглыми ягодицами, на которых поблёскивали капельки воды.
— Суламифь? — стригойка
— Как скажешь, Мастер.
И вышла, придержав тонкую руку на косяке двери…
Я до хруста сжал челюсти.
Да она издевается!
Из спальни донёсся приглушенный смешок.
Спустившись в кухню, я удивился.
Думал, под «гостями» Антигона имеет в виду кого-то… Котова может быть. Настасью, парламентёра от очередной новой банды, претендующей на нашу территорию…
— Доброе утро, Аврора Францевна. Чем могу быть полезен?
Не скажу, что меня обрадовал этот визит. Среди прочих равных, только надуманных проблем соседки мне и не хватало.
— Я бы хотела поговорить с господином Големом.
Огромные очки скрывают половину лица. В пучок волос на затылке воткнуто самопишущее перо.
Никакой косметики.
Одежда, как сейчас модно говорить, «оверсайз» — мешковатая, на несколько размеров больше, чем требуется.
А ведь ей не больше тридцати пяти, — вдруг понял я, внимательно вглядываясь в бледное узкое лицо. — Любопытно. В первый её визит я решил, что соседке больше сорока.
— К сожалению, ваше желание невыполнимо, — церемонно сказал я, остро чувствуя, что волосы у меня всё ещё мокрые, а от кожи несёт соитием.
А вокруг — одни женщины…
Совершенно невозможно работать в такой обстановке.
— Почему?
— Шеф на экскурсии, — быстро сказала Антигона. — Когда вернётся — мы не знаем. У него свободный график.
Соседка поджала губы. Было видно, что говорить со мной ей не нравится.
Но почему-то она всё равно не уходила.
И тогда я вздохнул и посмотрел на часы.
Антикварные ходики висели на стене. В них давно кончился завод, и бить они перестали ещё до моего рождения.
Но своей цели служили исправно: поторопить. Дать понять, что время уходит.
Она не обратила на мой демонстративный жест никакого внимания.
Кусала губы, ломала пальцы, неосознанно, не дожидаясь приглашения, присела на стул…
— Аврора Францевна, — наконец до меня дошло. — Что у вас
Глаза за толстыми стёклами были похожи на растерянных рыбок.
— Вы можете доверять Сашхену, — тихо сказала Антигона. — Пока шефа нет, он здесь главный.
Я бросил быстрый взгляд на девчонку: в её словах мне почуялась издёвка. «Агентство оставляю тебе…»
Но не затевать же разборки при посторонних.
А соседка всё молчит.
Она меня боится, — я это почувствовал.
А потом увидел своё отражение в полированном боку кофе-машины…
Господь Всемогущий.
Я совсем забыл, как выгляжу.
Мокрые волосы висят, как тонкие стеклянные нити. На месте глаза — дыра. Лицо настолько бескровное, что может поспорить с мелованной бумагой. Сквозь истончившуюся кожу вокруг рта просвечивают зубы…
А ведь пять минут назад я питался.
Я сглотнул.
Этого оказалось мало. Для того, чтобы приглушить всё, что со мной произошло сегодня ночью — этого оказалось исчезающе мало…
Пройдя мимо соседки к холодильнику, я достал ещё один термос, отвинтил крышку и надолго приложился к горлышку.
По телу прокатилась привычная уже агония, в позвоночный столб словно воткнули раскалённую иглу. Я еле удержался от того, чтобы выгнуться дугой и застонать.
Но вот агония схлынула, и я почувствовал, как кожа приобретает нормальный оттенок, как всё моё тело наливается живыми красками, а волосы перестают походить на бледную прошлогоднюю паутину.
Поставив термос обратно в холодильник, я вытер губы.
А потом сел рядом с соседкой.
— У нас сейчас непростые времена, Аврора Францевна, — я говорил негромко, чтобы это звучало не угрожающе, но и не легкомысленно. — Ближайшее время шеф действительно будет очень занят. Так что, выбор у вас простой: или доверить вашу беду мне, или…
Последнее слово повисло в воздухе.
Соседка издала нервный вздох, а потом сказала:
— Пропала моя дочь, — и добавила, словно я мог с первого раза не понять: — Маша пропала.
Раннее утро, — прикинул я. — Девчонка должна быть в школе.
— Когда? — спросил я вслух. — Когда вы это заметили?
Она опустила голову и закусила губу. Лицо пошло красными пятнами, шея тоже.
— Аврора Францевна, — мягко сказала Антигона. — Если вы нам не расскажете, мы не сможем вам помочь.
И поставила перед ней стакан горячего молока.