Жмурки
Шрифт:
Я заглянул в окно: Алекс, отвернувшись, что-то увлечённо рассказывал Мириам.
Та благосклонно слушала, склонив голову, так, что волосы закрыли половину лица, тихо улыбалась и временами делала глоток шампанского.
Что-то здесь не так… — я смотрел и смотрел на них, флиртующих, и наконец меня осенило.
Во-первых, Алекс и Мириам никогда не флиртовали. И уж тем более, не стали бы этого делать на глазах у Гиллеля, отца Мириам.
И ещё: я точно знал, что Мириам не пьёт спиртного.
А теперь я вижу, как моя бывшая девушка флиртует с моим шефом и во всю хлещет шампанское.
Что это не лимонад — я чувствовал.
И вообще: запахи, тепло, шедшее от камина, напряжение, которое исходило от собравшихся… Словно я ловил трансляцию по радио.
Шеф, — тихонько позвал я. — Чем я могу помочь?
Иди домой, — приоткрыли дверь, выставили собаку на крыльцо и снова закрыли.
Я сжал кулаки.
Ударить, разнести стекло, а потом… На окне железная решетка. Тот, кто строил дом, знал толк в защите от сверхъестественного.
Ну и пойду, — решил я. — Если он так хочет — уйду.
И будь, что будет.
Я чувствовал, что веду себя по детски. И в то же время — правильно.
Перебравшись через стену, я завёл Хам и вырулил на дорогу.
Я пытался изгнать из головы образ уютной гостиной. Как они там все были счастливы: и Тарас, и отец Прохор и Алекс…
Без меня.
Там был кто-то ещё, — вдруг понял я.
Было ещё одно место, пустой стул за столом. Или нет, не пустой. Я просто не видел того, кто на нём сидел — свет падал таким образом, что оставлял это место в глубокой тени.
И все остальные, так или иначе, были сориентированы к этому тёмному месту — они его боялись.
Нет, не боялись, но… Чувствовали напряжение. Опасались, одним словом.
Я перебрал в памяти всех, кого могли бояться такие люди, как Гиллель и отец Прохор. Рядом с кем держался бы настороже Тарас, кому не стал бы показывать спину мастиф… Я так и не узнал, как зовут этого рыжего кряжистого дядьку.
Нет, кроме князя Скопина-Шуйского, я ВООБЩЕ не мог представить себе никого, перед кем бы Алекс склонил голову. И не только он, все остальные тоже.
Но Великий Князь был мёртв.
Больше никого, обладающего такой силой и таким авторитетом, я вспомнить не смог.
Новая сила?..
Руки крутили баранку, нога жала педаль, а мысли неслись в голове, как и Хам по пустым улицам.
Над горизонтом уже угадывалась заря. Небо ещё не посветлело, но намёки на то, что это скоро случится, уже были.
Машин стало больше, в основном, за счёт выезжающих на маршруты автобусов.
Город просыпался, окутанный сырым промозглым туманом, запахами мёрзлого
Удаляясь от Алекса, я всё больше чувствовал себя предателем.
Я не смог помочь.
Просто сбежал.
Как трус.
Почувствовав кровь на языке, я понял, что прокусил губу. Зло передёрнул коробку передач и вдавил педаль в пол.
Дом встретил пугающей пустотой.
На паркетном полу лежали перечёркнутые оконными рамами крест-накрест прямоугольники серого предутреннего света, воздух был сырым и гулким.
В окно офиса я посмотрел на соседский дом: второй этаж, где обитала глазастая пигалица, был тёмен и тих.
Пройдя на кухню в одних носках — не хотелось, чтобы шаги отдавались эхом в пустых комнатах — я зашел за стойку бара и включил кофе-машину.
Взял одну из чашек с полки и замер. Чашка была чистой.
Само по себе это не удивляло, но…
Я окинул кухню целиком.
Белые чашки выстроились, как на параде, гранитная стойка сверкала свежей полировкой, кофе-машина была заправлена по всем правилам.
Если б Антигона меня послушала, — подумал я. — Если б она покинула дом, как я ей приказал, то здесь был бы бардак.
Ну ладно, не бардак. Лёгкий беспорядок. Чашка в раковине с остатками кофейной гущи, стакан из-под молока, серебряная ложечка рядом с сахарницей…
Но кухня выглядела так, как обычно перед тем, как Антигона отбывала ко сну: безупречно вылизанной сверкающей и пустой.
Я рванул дверку холодильника.
Новый серебряный термос стоял на самом видном месте. Значит, фермер, поставляющий свиную кровь, у нас уже был.
Обычно он приезжает часа в четыре утра, чтобы успеть занять место на рынке.
Его всегда встречает Антигона — просто потому что меня не бывает на месте в это время.
Рука сама потянулась к термосу, отвинтила крышку и поднесла горлышко к губам.
Я выпил всё, до последней капли.
Обычно мне хватает одной чашки утром и одной — перед выходом на экскурсию.
Но сейчас, я это чувствовал, одной чашки мало.
В мозг услужливо впрыгнула мысль прогуляться до будочки и взять в доноры одного из оборотней…
Я её прогнал.
Голод — это ещё не повод превращаться в мразь.
А потом отнёс пустой термос в раковину, включил холодную воду и споласкивал его изнутри, пока жидкость из бурой не сделалась прозрачной.
Поставил термос в сушилку и только после этого пошел в спальню Антигоны.
Зубы скрипели, словно я жевал наждачку.
Паршивка. Малявка. Ничего святого. Только шефа и слушается…
Распахнув дверь, я замер на пороге.
Антигона спала, разбросав огненные волосы по подушке, едва прикрытая тонкой белоснежной простынкой, на фоне которой её кожа казалась прозрачной, как самый чудный китайский фарфор.