Жнец и его тень

J. R. Crow

— Да, ты прав, конечно, прав… но сейчас я другой. Я лучше, я сильнее его!

— И всё, до чего додумался этот лучший и сильный — попытаться шантажом заставить кого-то, кто его давно забыл, себя любить? По мне, такой же ноющий, невзрослеющий подросток.

— Ты! — истерика подступила к горлу, общая, единодушная, — ты не должен так говорить! Как у тебя хватает наглости так говорить! Ты пойман! Связан! Ты останешься в этой ловушке навечно! Ты ничего не сможешь мне сделать!

— Я — нет. А вот он — сможет.

Из тени, где темнота

была особенно плотной сперва показался носок железного сапога, потом зашуршала ткань, брякнул нагрудник. Чародей в чёрной короне — последний, кого видел Старохронский князь перед гибелью — опять надвигался на него. Медленно, зная, что всё равно возьмёт своё. Воспоминания и реальность накладывались друг на друга, давя невыразимым, первобытным ужасом.

В том сне, где увидел его, Олег пережил каждый миг боли, каждый звук, каждую вспышку света. Он хотел проснуться, мечтал проснуться — но сон не отпускал, заставляя досмотреть до конца. И лишь когда мир обратился в пустое смертное небытие, он вскочил с кровати в холодном поту.

Пот ручьями лил с него и сейчас от осознания бессмысленности любого сопротивления. Отступая, Олег споткнулся и, попытавшись отползти, упёрся в стену лопатками. А князь ведь пытался сражаться… ну и кто теперь лучше? Кто сильнее?

Чародей занёс руку для единственного — а больше и не надо — удара.

Олег зажмурился…

… ощутил резкую, обидную боль в центре лба и инстинктивно прижал к нему пальцы.

— Ты как, головой думать начнешь, али тебе ещё разок щелбана отвесить?

У чародея был довольно приятный голос без капли негатива. Олег недоверчиво открыл глаза:

— Вы… не собираетесь меня убивать?

— Полно тебе, я тебя за твои выкрутасы уже убивал, два раза такое не делается. А в этой жизни ты пока что смерти не заслужил.

— Я бы не делал поспешных выводов, — возразил Велеслав. — Если он что-то сделал с Варварой, я вернусь и сам его убью, и пусть лишают премии сколько хотят.

Он будто бы стал другим. Стал… нормальным. Куда-то делся и ореол ледяного презрения, и надменный тон.

А потом Велеслав просто перешагнул через границу круга, будто её вовсе не было.

— Что?.. — окончательно потерялся в происходящем Олег.

— Что-что, — ухмыльнулся чародей. — Следить надо за своими чарами! А то неровен час кто-нибудь пару закорючек и поправит. Эх, молодёжь, всему-то вас учить надобно…

— Так вы… — он всегда был уверен, гордился тем, что быстро соображает, но сейчас осознание добиралось до рассудка неприлично медленно, — вы меня разыгрывали что ли?

— Воспитывали, — поправил ангел смерти. — Чтобы впредь неповадно было.

Олег зачем-то вцепился в ленты маски, будто таким образом мог помешать её снять.

— Опять хотите стереть мне память, да?

— Даже не собирался. Чтобы вспомнив всё в очередной раз ты опять стал докучать мне своими дурными идеями? Послушай, Олег, — Велеслав в присел на корточки напротив него —

и когда назвал по имени, вдруг действительно напомнил тот чистый образ, что являлся во снах, — направляя людей в материальный мир, у них не просто так забирают воспоминания. Если их вернуть, для сознания две жизни становятся одной, и отделить одну от другой удаётся не каждому. Того, что я увидел достаточно, чтобы понять — из меня вышел ужасный наставник. Ты тоже это поймёшь — со временем. Ну а пока придётся немного пожить в проклятом мире, который ты сам же и создал.

Олег продолжал сжимать маску, выторговывать себе немного времени, чтобы прислушаться к внутреннему голосу. В голове было странно пусто — князь молчал, как если бы появление его последнего кошмара действительно убило его во второй раз. Следом пришла досада на самого себя. Он ведь не был таким: раздражительным, шумным, импульсивным — пока не погнался за чужой мечтой. Надо будет потом извиниться перед Третьяковой что ли…

Велеслав дал ему слегка привести в порядок мысли, а потом поднялся.

— Подождите!..

За одержимостью ведь так просто не заметить, что последние дни у него уже был друг, с которым можно было говорить о чём угодно. На которого было весело ворчать — и на самом деле совсем не жалко выдержанного вина и апельсинов.

— Что будет с Рамзесом?

— С кем?

— Ммм… младшим жнецом четвёртого отдела.

— Вспомнил-таки, — Велеслав посмотрел на него сверху вниз с открытым укором, — он признался во взятках и отправился в Пекло. Жаль, мог бы получиться хороший жнец.

— В Пекло?

Почему-то сердце заныло — гораздо сильнее, чем когда его называли разочарованием и отказывали в наставничестве. Наверное, потому, что князь тут был ни при чём. И ведь даже заступится не получиться, предложить особо нечего! Круг разрушен… Да кто вообще в здравом уме стал бы надеяться только на круг?!

— Шучу, — раздалось на самой высокой ноте самобичеваний. — С ним всё в порядке — на этот раз. Просто больше не давай ему денег в таких количествах. Никогда.

Стихли шаги, но и оставшись в одиночестве Олег ещё долго не мог встать — так и сидел, запрокинув голову и глядя на высокий проржавевший потолок. Ему казалось, что сегодня за несколько часов он прожил ещё одну целую жизнь.

После звонка Варвариного отца всей служебной прилежности жнецу хватило только на то, чтобы снять в списках расставленные печати, кто-нибудь из коллег заметит, подберёт. А когда дома он наткнулся на подарочную коробку, где лежала фотография привязанной к креслу Варвары и открытка с адресом заброшенного завода за чертой города, откуда время от времени приходилось забирать трюкачей и самоубийц, и издевательской запиской:

Драгоценный наставник, если вы желаете ещё раз увидеть эту девушку целой и невредимой, вам следует явиться на переговоры.