Жнец крови и пепла

Змеевская Анна

— И кто-то хотел пойти один, — заметила Киара, но отвечать Марк не стал.

Да и что тут скажешь? Он и сам прекрасно осознавал, что на месте несчастного дерева мог оказаться живой человек. И что-то подсказывало, что и в этом случае внутри не пробудилось бы и намека на жалость. Стыдно бы было, но жалко? Вряд ли.

Глава 43

Марк стремительным шагом направился к зданию, постаравшись поглубже упрятать желание расправиться с Кресселем, не слушая никакой жалостливой чуши.

В допросных,

помимо Ларссона и Дальгора, обнаружились архимаг Эрдланг, нервно листавший какие-то документы, и демон-менталист Силва Ваор. Крессель же, закованный в антимагические наручники и подозрительно спокойный, был заперт в соседней комнате. Наблюдать за происходящим можно было через зачарованное стекло — с той стороны оно выглядело как обычная стена.

— Молчит? — не утруждая себя приветствием, поинтересовался Марк. У кого — непонятно, но отозвался коммандер Ларссон.

— Почему же? Много увлекательных сказок рассказал. Мы тут вчетвером аж заслушались, Алистер едва не всплакнул. Хоть завтра в печать, как откровение очередного провидца божьего.

— А что здесь делают коммандер Дальгор и архимаг Эрдланг? — полюбопытствовал Марк, ещё раз глянув на собравшуюся компанию. Зачем здесь лучший менталист Иленгарда и так понятно — ломать мозги предположительно главе гренвудской шайки. — Это же наше дело…

— Это дело Круга, — оповестил Эрдланг с раздражением; ему явно не терпелось на кого-нибудь вызвериться. — Наш дорогой магистр Крессель любезно переделывал заблудших темных магов в богоугодных светлых. Вот уж лет десять как в Академии образовался филиал Гренвудской гильдии, а мы ни сном ни духом!

— То есть он эти фокусы с трансформатором проделывал не раз и не два? — изумилась Киара.

— Представь себе, сестричка. Изуродовал чуть ли не два десятка студентов — и всё это под носом у половины Темного Круга! Уж молчу про Светлый, им-то какая печаль…

— Печаль нам есть. — Ларссон ухмыльнулся очень недобро. — Да боюсь, нашей фантазии не хватит на какую-нибудь изощренную казнь для ублюдка.

— И насколько она будет изощренной — зависит от того, что ещё эта тварь сейчас понарассказывает, — ледяным тоном сообщил Эрдланг, поднимаясь. Силва безмолвно поплыл следом с абсолютно бесстрастным выражением лица — за свою карьеру он успел наслушаться откровений от преступников всех мастей. Вряд ли откровения поехавшего гренвудца могут его хоть как-то удивить и уж тем более задеть за живое.

Задевало Марка. Он глянул за стекло, и на минуту ему показалось, что Крессель, едва заметно ухмыляясь, смотрит прямо на него. Разумеется, ни видеть, ни знать, что Марк здесь, он не мог, а если бы и знал, то не придал бы значения этому. Ведь ему, эдакому лекарю, избавляющему мир от тьмы и скверны, нет никакого дела до чьих-то сломанных жизней. До смерти Сартиса Арена, который уже никогда не приведет свою невесту в храм.

Магия рванула наружу, царапая нутро. Искры вспыхнули на пальцах тут же, яркие, ощутимо покалывающие кожу, несмотря на защиту. Сопротивляться Марк не стал, смело шагнув следом за Эрдлангом и Силвой — он должен собственноручно

вырвать Кресселю глотку.

— А ты куда собрался? — донеслось до него словно сквозь толщу воды — сейчас мир вокруг исчез, оставив ему лишь кровного врага.

Вокруг запястья сжалась чья-то сильная рука, сдавила до боли, и сознание чуть прояснилось. Ровно настолько, чтобы заметить перед собой суровое лицо Ларссона.

— Я спрашиваю, куда собрался, пацан?

— Кресселя на куски рвать, вестимо, — меланхолично ответил Дальгор вместо Марка. — Уймись, Эйнтхартен. На эту пресветлую шкуру ещё пятнадцать человек желающих, и прав у них ничуть не меньше. Справедливо будет, если он не достанется никому из вас.

«Справедливыми будут его кишки на люстре!» — зло подумал Марк, пытаясь вырвать руку, но хватка коммандера была железной. Кожу обожгло огнем — не сильно, особенно для того, кто сам управляет этой же стихией. Но достаточно, чтобы понять: в случае чего Ларссон с ним церемониться не будет.

— Тебе сказали — уймись, Марк. Либо успокаиваешься и тихо-мирно смотришь, либо валишь домой.

Его тон не был строгим или грозным, скорее спокойным, уверенным и самую малость начальственным. Ларссон слишком долго был для него авторитетом (куда большим, чем родной отец, если подумать), а потому не подчиниться не вышло. Злость не делась никуда, но магия угомонилась, прекратила рваться наружу.

— Простите, коммандер, я…

— Ты не в себе. Я понимаю. Просто сядь и не делай глупостей. — Марк кивнул, и Ларссон наконец отпустил его руку.

— И таких у нас ещё пятнадцать! — с преувеличенной радостью оскалился Дальгор. — В Академии будет весело. Даже не знаю, кому вся эта красота достанется… Киара, не хочешь вернуться на кафедру стихийников?

— Не хочешь, — эхом откликнулась Киара, плюхнувшись на стул рядом со своим шефом. — Мне и одного выше крыши, куда уж пятнадцать.

Садиться Марк не стал, практически прилипнув к стеклу — он не хотел пропустить и слова из того, что скажет Крессель. Обманывать самого себя было глупо, но где-то в самой глубине души он надеялся, что тот найдет для своих действий причину получше, чем «жизни достойны только светлые» и «всё ради общего блага».

Бывший магистр побледнел, стоило в допросную войти Силве и Эрдлангу. И если на присутствие первого он вообще никак не отреагировал, то вот увидеть архимага Темного Круга он явно не ожидал. Но в руки себя взял довольно быстро, вновь принимаясь кротко улыбаться, хотя Марк даже отсюда чувствовал, что тому страшно.

Говорить Крессель не торопился, на вопросы Эрдланга отвечая односложными фразами; присутствие менталиста не слишком помогало. Он морщился всякий раз, но продолжал врать — о том, что не понимает, о чём речь, что не причинял никому вреда и что понятия не имеет, почему среди его студентов чуть не два десятка оказались переделанными темными магами.

Марк прищурился, с трудом гася очередную вспышку гнева. Он не мог поверить, что Эрдланг и Силва стоят и слушают эту ложь, сопровождаемую благостной улыбочкой.