Жнец

РуНикс

Она не понимала этой эмоции, потому что

никогда в жизни не сталкивалась с ней. Она не понимала, как реагировать.

Взяв телефон в руки, не зная, идти ли туда и убить сирену или уйти и остыть, Морана глубоко вздохнула, пытаясь рассеять красный туман. Как будто чувствуя ее взгляд, его глаза подошли к ней. Он ничего не делал, не двигался, не отводил взгляда, просто ждал ее реакции. И Морана разозлилась.

Спеша на каблуках, Морана пробилась сквозь

толпу и направилась прямо к двери со стороны, которая была ближе всего к ней. Открыв

защелку, она вышла в пустой переулок между клубом и складом и закрыла за собой дверь. Холодный воздух был свежим в ее носу, когда она вдохнула его легкими, ее рука дрожала от раздражения.

Она не знала, в какую игру он играет, но ее

здесь не было. Надо трахнуть его и трахнуть дважды за попытку ее проверить. Она была всего лишь открытой и эмоционально незащищенной. И она была в ярости, потому что он был лицемером, осмелился позволить другой женщине возложить на него руки, когда не мог вынести ее встречи с другим мужчиной даже платонически.

Дверь за ней открылась, и воздух изменился. Морана пошла прочь, даже не повернувшись,

чтобы посмотреть на его. Она почувствовала его руку на своем голом плече, поворачивая ее. Дрожа от ярости, она посмотрела на него, удивившись, что его глаза весело.

— Убери когти, дикая кошечка, — тихо пробормотал он.

Морана зарычала на него, толкая его в стену и глядя на него.

— Не играй со мной в эти детские игры, Тристан. Я разрежу тебя и съем заживо.

Он посмотрел на нее сверху вниз, его глаза искали ее глаза, в его взгляде была мягкость.

— А вот и она.

Морана нахмурилась, не понимая. Но глубоко

вздохнула.

— Что это было?

— Я просто хотел кое-что увидеть, — объяснил он.

— Что именно ты хотел увидеть?

— Горишь ли ты, как горю я от необходимости требовать тебя. Что я был не один в огне.

Каким бы запутанным оно ни было, это

объяснение немного успокоило Морану. Неуверенность, она могла с этим справиться. Ей пришлось напомнить себе, что они оба новички в этом, он больше, чем она.

Не сводя глаз с него, Морана прижала его к стене и сунула телефон в его пиджак. Он нахмурился от этого действия, и Морана ничего не объяснила, опустившись на колени на неровной земле и расстегивая его брюки, делая то, что она мечтала сделать с ним в течение нескольких дней, передавая свое сообщение на языке, который он хотел поиметь, раз и навсегда.

— Ты хотел знать, горю ли я с тобой? — спросила Морана, сдвигая его брюки и вынимая полутвердый член, глядя на него снизу вверх и обнаруживая, что его внимание сосредоточено на ней.

Она лизнула его кончик, попробовав его соленый вкус, и заявила.

— Это полный пиздец. Ты облажался. Но ты мой.

Он стал тверже, и она лизнула его снизу.

— Каждый, — облизывание, — Чертов, — облизывание, — Дюйм, — облизываете, — Тебя.

Его рука сжала ее хвост, удерживая ее голову, когда он пригрезился ей в рот, ее губы обхватили его. Она отвела его как можно дальше назад и

отстранилась, не

сводя глаз с него, а руки на его сильных бедрах. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, его голубые глаза вспыхнули так, как она никогда раньше не видела, и она снова взяла его в рот, втянув щеки и оказывая давление, которое она читала, творила чудеса в журналах. Его бедра сгибались, рука теребила ее волосы, хотя он все еще контролировал, сколько она может выдержать.

— Продолжай так смотреть на меня, и я кончу через минуту.

Блядь, это было хорошо. Сила, которую она

почувствовала в ту секунду, зная, кем он был, видя как его контроль теряется на краях ее рта, заставляла ее чувствовать себя хорошо.

— Назови мое имя, — пробормотала Морана,

посасывая только его кончик и щелкая языком по щели, не прерывая их зрительного контакта.

Любой мог выйти и увидеть, как она стоит на

коленях, берет своего мужчину в рот, его кулак обхватывает ее волосы, и это делает ее чертовски

мокрой.

Его большой палец погладил ее щеку, и его

дыхание стало затруднительным. Он не назвал ее имени. Обхватив пальцами его толстую основу и дроча, удивляясь тому факту, что эта огромная штука была внутри нее, Морана полностью отстранилась, ее глаза слезились, и не только из-за давления.

— Я не просто горю с тобой, Тристан, — сказала она дрожащим голосом. — Я горю для тебя. И я не знаю, что мне нужно сделать, чтобы это доказать это.

Он застонал, закрыв глаза.

— Блядь, Морана.

С колотящимся сердцем, она снова взяла его в рот и вновь энергично попробовала на вкус, чувствуя, как он медленно теряет контроль, когда его бедра начали подергиваться.

— Отойди, если не хочешь глотать, — предупредил он.

Она этого не сделала. Ее собственное дыхание ускорилось с его, а затем он взорвался у нее во рту с низким рычанием. Работая, глотая все до последней капли, Морана мысленно похлопывала себя по спине за хорошо сделанный минет. Боги орала гордились бы ею.

Разжав кулак, он отпустил ее волосы и снова

заправил себя, подтягивая ее. Морана выпрямилась, отряхнув колени и проигнорировала влажность между ног, глядя на пятно на его груди и внезапно почувствовав легкое смущение. Но им пришлось об этом поговорить.

— Мне не нравится это чувство, Тристан, —

обратилась она к нему, не отрываясь от его груди. — Я хочу иметь возможность войти в комнату и знать без малейшего сомнения, что человек, которого я назвала, только что моим, стоит передо мной. Я знаю, что в этом мире все не так. Я знаю, что мужчины и женщины играют с другими, что верность, это роскошь, которую не каждый может себе позволить. Я знаю. Мне это просто не нравится.

Сглотнув, она положила руки ему на грудь и

скользнула взглядом по его, обнаружив, что они особенно сосредоточены на ней, и почувствовала, как дрожь пробегает по ее спине. Сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к его напряженности, к явному магнетизму этого внимания?