Жнец
Шрифт:
Морана взглянула на него, ее сердце смягчилось от того, насколько он уважал ее интеллект. Она не ожидала этого, но чем больше он рассказывал ей подобные мелочи, без притворства и лукавства, тем больше она чувствовала себя цветущей изнутри.
— Спасибо, — тихо пробормотала она, сжимая его предплечье.
Он пожал плечами.
— Это факт. Ты умнее большинства этих людей вместе взятых, и я имею в виду не только твою технические способности. Любой, кто это отрицает, глуп.
— Ты не глуп.
Он повернулся,
блюз смешался с ее орехом.
— Я самый умный из них. Я забрал тебя задолго до того, как у кого-то из них появился шанс.
С трепещущим сердцем, Морана снова
посмотрела вниз с легкой улыбкой на губах. Оно медленно умирало.
— Ты же знаешь, что когда-нибудь нам придется поговорить об этом дне, верно?
Он не ответил. Морана молчала, не обращая внимания. Толкать его, когда он только начинал медленно открываться, было бы безответственно. Он заговорит, когда будет готов, если когда-нибудь будет готов.
— На днях я натолкнулась на очень интересную теорию об Альянсе, — начала она, сменив тему на более нейтральную. — В ней упоминалось, как распался Альянс, потому что фактически было задействовано три стороны, и одна из них вышла. Ты что-нибудь об этом слышал?
Молчание мужчины рядом с ней растянулось
на долгие-долгие минуты, до такой степени, что Морана пришлось взглянуть на него, просто чтобы убедиться, что он ее услышал.
Его глаза смотрели в космос, куда-то далеко. Она не знала, куда он ушел, но где бы он ни был, это было неприятно.
Взяв его за руку, она переплела их пальцы, ее
пальцы стали меньше и мягче скользить по его грубым, истертым, длинным пальцам. Сильно сжимая, она не сводила с него глаз и ждала, пока он к ней вернется.
— Тристан?
Он моргнул, глядя на нее сверху вниз,
внезапно осознав свое окружение. Один раз он просканировал холмы, а затем сделал глубокий вдох, показывая ей проблеск уязвимости, о котором она даже не подозревала несколько недель назад. Не говоря ни слова, он тихо вернулся в свои мысли, и Морана позволила ему, зная, что, возможно, сейчас не время и не место спрашивать.
Один из мужчин из собрания позвал Тристана, и, слегка сжав ее руку, словно в секрете, пока его лицо оставалось совершенно невыразительным, он спустился вниз со свернутой спиралью грудью, как туз хищника, которым он был известен, его тело было заключено в черный костюм и черную рубашку. Чем больше она узнавала его, тем больше понимала, насколько глубоко он чувствует эти мелочи и как искусно притворяется, что не чувствует.
Через несколько минут наблюдения за всеми
Морана почувствовала, что кто-то подошел к ней. Она взглянула вверх и увидела там Лоренцо Марони, одного, без отца.
— Пройдём со мной, Морана, — потребовал он и пошел вверх по холмам к машинам, не дав ей возможности ответить.
Морана тихо подошла к нему. Он расстегнул пиджак и достал сигару, один раз понюхал ее, прежде чем разрезать.
— Сигары были подарком от одного из моих
коллег, — начал он без преамбулы. — Этот человек как раз на днях рассказывал мне о том, что кто-то глубоко копается в нашем бизнесе.
Не сводя глаз с гроба далеко внизу, он зажег дым.
— Это ведь не ты, правда? После того, как ты мне угрожала, я склонен поверить в это.
Морана смотрела на большое серебряное кольцо на его указательном пальце, которого раньше не было, лицо в виде черепа отполировано и детализировано, и, учитывая, что он присутствовал на похоронах своего сына, это странно раздражало.
— Понятия не имею, о чем вы говорите.
Пожилой мужчина смотрел на нее глазами,
которые слишком много видели.
— Где Данте?
Морана удивленно моргнула и многозначительно посмотрела на гроб. Он усмехнулся.
— Я занимаюсь этим гораздо дольше, чем ты
существуешь, маленькая девочка. Я знаю, — он указал на деревянный гроб, — Что там не мой сын.
Морана промолчала, не зная, во что он играет и почему спрашивает ее.
Глаза Лоренцо Марони сморщились, его
красивое лицо сморщилось от возрастных складок, когда он посмотрел на нее темными глазами, в которых рассказы были за гранью ее воображения. Она могла ощутить всю силу его опыта в этом остром взгляде, и ей потребовалось все, что у нее было, чтобы держать спину прямо и высоко поднять голову, когда она смотрела на него нейтрально.
— Теперь я понимаю, почему Тристан влюблён, — прокомментировал он почти успокаивающим голосом. — У тебя есть огонь. Я уважаю огонь. Но здесь играют более великие силы, маленькая девочка. Больше, чем ты или я. Не думаю, что ты даже понимаешь то, что приводишь в движение свои эгоистические потребности.
Морана прикусила щеку изнутри, чтобы не
задавать ему никаких вопросов.
— Скажи мне, что задумал мой сын, — Марони глубоко затянулся сигарой, — И я скажу тебе, почему тебя вернули.
Морана хотела выяснить почему, но не настолько. Невинно моргая, она подыгрывала.
— Итак, вы признаете, что приложили руку к
моему возвращению к отцу?
Марони засмеялся, выдыхая облако дыма, его
толстая шея перегибалась через рубашку. Она могла видеть, откуда смотрит Данте.
— Ты была пешкой, которая контролировала
своего отца, — Марони глубоко вдохнул сигару и выпустил клуб дыма, запах чеканного табака проник в ее легкие. — Я никогда не думал, что ты станешь проблемой.